Сергей Омбыш-Кузнецов - Повесть о партизане Громове

Рядом с Коржаевым выросла фигура Игната Владимировича Громова.

— Правильно говорит Коржаев! — прогудел он баском. — Всем подыматься рано. Против карательных отрядов в открытом бою нам не устоять. У них и пулемёты, и артиллерия. Надо поэтому в первую очередь заняться очисткой деревень от колчаковской милиции. А для этого лучше всего действовать мелкими отрядами и в то же время вести подготовку к всеобщему выступлению.

— Всё готовимся, когда же выступать будем? — опять зашумели усть-мосихинцы.

— Нечего ждать. Выступать — и вся недолга!

Спор разгорелся с большей силой. Спорили долго, однако большинство склонилось к тому, что выступать рано. Сдались и усть-мосихинцы.

Было принято решение: вести степные действия мелкими отрядами, создать местные секретные группы, вооружённые револьверами и гранатами, и начать очистку Каменского уезда от колчаковской милиции, а где возможно — и от карателей; привлекать больше крестьян в подпольные организации и партизанские отряды и готовиться к общему выступлению.

Местные секретные группы вскоре начали свои действия. То в одной, то в другой деревне, а то и просто в степи находили убитых колчаковских милиционеров, представителей земств, лесничих и кулаков, нёсших шпионскую службу в контрразведке. Управляющий Каменским уездом Чистяков доносил в Барнаул: «Хотя никаких эксцессов массового характера в настоящее время нет, кроме мелких бандитских налётов, однако возможность открытого восстания, бунта не исключается». В ответ управляющий Алтайской губернией Строльман потребовал «увеличить количество милицейских чинов, обеспечить состав элементами, более преданными своему делу и благонадёжными, организовать теперь же осведомительный аппарат, определив ему хорошее вознаграждение».

Готовился к выступлениям и отряд Громова. Однако плохо, очень плохо было с боеприпасами. И тогда было решено организовать сбор патронов по деревням среди подпольщиков и надёжных людей — бывших фронтовиков. Сбор дал свои результаты, но отряд понёс первую большую потерю — погиб любимец командира и всех партизан связной и разведчик Киря Баев.

Проню Поставнева и Кирю Баева Игнат Владимирович Громов послал в село Поперечное за револьверными патронами, хранившимся у одного из подпольщиков. В село они приехали, когда во многих домах уже погасли огни — крестьяне спать ложились рано, керосин купить было трудно, поэтому жгли его экономно. Однако в доме, куда им надо было явиться, ставни почему-то были не закрыты, и ярко светился огонь. Поставнев не доехал до знакомой избушки, привернул лошадь к чужой ограде и сказал Кире:

— Сходи-ка, Кирюха, загляни к Петрухе в окошко, не беляки ли, случаем, у него.

Киря соскочил с телеги и направился к дому подпольщика. Вернулся быстро, зашептал:

— В самом деле беляки. Самогонку пьют за столом.

— Что же теперь делать? — в задумчивости проговорил Поставнев.

— А вы, дядя Прокопий, езжайте назад, я тут останусь, — заметил Киря. — Может, удастся патроны взять, да и поразведаю, сколь в деревне беляков.

Поставнев поколебался, а затем решил:

— Ладно, оставайся.

— Только карабин мой возьмите, а мне наган дайте, — попросил Киря.

— На, и гранату получи, может, пригодится. Не дай бог, на беляков невзначай попадёшь.

Киря сунул в карман наган, за пазуху затолкал гранату и пошёл вдоль улицы, а Поставнев вернулся в отряд на заимку. Ночью Киря всё-таки забрал револьверные патроны у подпольщика, разузнал, сколько беляков находится в селе, а утром вышел из Поперечного. Недалеко от села на лугу паслись лошади, он поймал приглянувшуюся ему, взобрался верхом и поехал на заимку. Позади было уже несколько вёрст, так в голову пришла мысль: «Надо отпустить коня, а то не вернётся назад, заблудится. Теперь уж пешком дойду». Спрыгнув на землю, Киря махнул рукой и, прикрикнув на лошадь: «Но, пошла!», медленно побрёл по степи.

Лёгкий ветер волнами переливает высокие травы, сплошным ковром расстилает их до самого горизонта и там топит не то в призрачном море, не то в большом озере, созданном сизой дымкой марева. И Кире кажется, что он сейчас находится не у себя в Кулундинской степи, а в какой-то сказочной стране и идёт он не к знакомой заимке, где скрывается партизанский отряд, а к синь морю-океану. Влезет он в его чудодейственную воду, искупается и приобретёт такую силу, что никто с ним не сможет справиться. И вырастут у него орлиные крылья, и облетит он всю землю, посмотрит, что на ней делается. Это не то, что пробираться без билета в вагонах, как это было с ним год тому назад, когда убежал с дружком Андрюшкой из дому, чтобы попасть на фронт, где бились русские с немцами.

Забывшись, Киря не заметил, как недалеко от него по просёлочной дороге протарахтела телега, и человек, сидящий в ней, часто оглядывался назад, словно изучая, зачем парнишка бредёт по поляне. Это был известный Кире по-переченский кулак. Он узнал паренька и заторопился в село. Разыскав начальника карательного отряда, доложил:

— Кирьку Баева сейчас видел в степи. Это, ваш благородь, партизанский разведчик. Он-то уж верно знает, где отряд Громова скрывается. Надо бы его того… захватить.

Подпоручику эта затея пришлась по душе. Ещё бы! Узнать где отряд, налететь на него врасплох и расколотить в пух и прах… От самого адмирала Колчака можно благодарность заслужить, а то и повышение в чине.

Через несколько минут двадцать семь карателей выехали из села и двинулись на рысях в погоню за Кирей Баевым.

А Киря, вдоволь намечтавшись, всё так же медленно брёл по степи, собирая на пригорках поспевающую ягоду. И вдруг до него донёсся цокот многих копыт. Он оглянулся. Пригнувшись к гривам лошадей, всадники рассыпались по полю, неслись прямо на него. «Беляки! — тревожно метнулась в голове мысль. — Надо бежать, надо где-то скрыться, найти такое место, откуда бы каратели не могли выковырнуть». Однако кругом были луга, да метрах в стах начинались пашни, покрытые неровными рядками пшеничных кустиков. За пашнями — лесок, весёлый, кудрявый, залитый солнцем, не до него не успеешь добежать, и скрыться в нём невозможно, всё равно разыщут. И тут он увидел пластяную избушку с плоской крышей. Она совсем рядом почти у самой пашенной межи. Вот где можно укрыться!

Киря изо всех сил побежал к избушке. Он не оглядывался назад и без этого по лошадиному топоту чувствовал, что всадники его настигают. Теперь уж, может быть, триста, двести, а то и меньше метров отделяет их от него. Киря не слышал, как офицер скомандовал: «Бей по ногам!», но когда пули тонко запели вокруг него смертную песнь, понял — это конец. Не ходить ему больше в разведку и после с радостью докладывать: «Задание выполнено!», не бывать ему больше в своей деревне. И Пети Нечаева не увидеть, а он, наверное, ждёт его сейчас на заимке. И командир отряда, партизаны ждут с патронами.