Галина Романова - Иван Берладник. Изгой

Гостей провожали, взяв в кольцо. Берладники тихо поварчивали за спиной Ивана, поглядывая на половцев:

- Ишь, как буркалами своими зыркают! Чисто волки голодные. Того и гляди - вцепятся!

- Держи, братья, ухо востро. Как бы не случилось чего!

- С нашим-то князем? - усмехались старые берладники, шедшие с Иваном ещё от Звенигорода и Берлади.

- А им всё едино - князь или простой людин. Захватят в полон - и поминай, как звали!

- Ничо! Обойдётся…

Возле белого ханского шатра Иван спешился. Ждал, стоя, пока проводник переговорит с кем-то, кого уже предупредили высланные вперёд гонцы. Потом полог шатра откинулся, и Берладника пригласили внутрь.

На расшитых подушках, откинувшись и выставив объёмистое чрево, возлежал хан. Был он ещё не стар, но уже заплывал жиром. Смуглое лицо пересекал старый сабельный шрам. Он не спеша макал пальцы в плов, набирал щепоть и ел, облизываясь. Двое нойонов и рабыня, наливавшая вина в пиалу, были рядом. Приведший Ивана устроился рядом.

- Садись, урус, - сказал хан. - Ешь с нами. Пей с нами. Говори с нами.

- Благодарствую, хан, - по-половецки ответил Иван. - После дальней дороги что может быть милее сердцу путника, чем радушный приём. И конь без травы не может, а человек - не конь, ему больше надо.

- Язык наш знаешь? - из-под прищуренного от шрама века стрельнул взгляд.

- Мать из ваших была, мать научила…

- Какого рода была мать?

- Из Бурчевичей, - больше наугад, чем вспомнив, ответил Иван.

- Ай-ай! - хан зацокал языком, вслед за ним зацокали остальные. - Бурчевичей нет! Далеко Бурчевичи. Мало-мало их осталось. Совсем почти нет!

- Знаю, - кивнул Иван, протягивая руку к пиале, которую подала рабыня. - Потому к тебе приехал. Ты силён и смел. У тебя много воинов. Вся степь подчиняется тебе! Не объехать твои стада и за десять дней.

Грубая лесть всегда милее сердцу человека, когда её не ждёшь. Хан довольно закивал:

- Да, я силён. Моя мать из рода Шаруканидов! Мой отец ходил на Киев. Мой дед и прадед жгли города урусов… Зачем урус пришёл ко мне?

- Я пришёл звать великого хана на войну, - честно ответил Иван.

- Вай! Якши! - хан оглядел собравшихся. - Война - якши! Хорошо - война. Все урусы воюют.

- Но кипчаки воюют лучше, - польстил Иван. - Потому пришёл я к тебе, великий хан, за подмогой.

- Разве на Русской земле не осталось воинов? - хан насторожился.

Иван вовремя ощутил подвох. Скажешь - да, решат, что ослабела Русь, и кинут клич. Пойдут половецкие орды по земле, сея смерть и разрушение. А в памяти прочно сидели обезлюдевшие окрестности Выря… Скажешь - нет, удивятся, почему тогда прибегает он к силе иноземной.

- Много на Русской земле воинов, - кивнул Иван, - только у меня их нет. Выгнал меня мой родной брат с земли, лишил удела и силы. Есть у него друзья среди русских князей - у меня таких друзей нет. Ему князья дадут войско - мне не дадут. А я хочу вернуть себе то, что утрачено. Со мной же только те ратники, что пришли сюда. Вели их накормить, светлый хан!

- Ай, ай! Урус Иван! Зачем торопишься? - хан опять набрал плова рукой. - Кормят только гостя. А ты пока не гость. Пока не решил я, кто ты!

- Разве в степи не чтут закона гостеприимства?

- А разве не слышал ты от матери своей кипчакской пословицы: «Больно моим глазам, когда вижу я вдали чужие шатры»? - вопросом ответил хан. - Здесь моё слово - закон!

Иван уже ждал, что вот-вот хан хлопнет в ладоши и ворвутся нукеры, скрутят ему руки за спиной, сорвут дорогую одежду, отнимут оружие… Но в этот миг его провожатый наклонился к хану и что-то шепнул ему на ухо.

- Брат мой хан Отрок, - качнулся туда-сюда хан, устраиваясь поудобнее, - сказал, что ты привёз дары?

- Привёз, великий хан, - кивнул Иван.

Меха, ткани и ларец с дорогими украшениями внесли в шатёр. Мехов было много - нарочно посылал за ними в Вырь. Иван опустошил все кладовые, что не мог достать в Выри, то купил в Киеве или выпросил у Изяслава Давидича из казны.

Хан долго придирчиво осматривал подношение. Его заинтересовали меха и украшения, а также кольчуга киевской работы. На ткани он даже не взглянул, но когда дары унесли, поднял на Ивана заметно подобревший взор.

- Это лишь малая часть того, чем готов я расплатиться с тобой, великий хан, - ответил Иван. - Каждый твой нукер получит столько же, а ты сам и твой брат - впятеро больше.

- Зовёшь нас на Киев?

- Нет. На Галич.

Хан хлопнул в ладоши, зовя слуг:

- Несите мяса и вина. Да жгите костры - гостей кормить будем… А ты садись ближе, урус Иван. Ешь, пей. Разговор долгим будет!

Однако в тот день хан Сартак не сказал ни «да», ни «нет». Пир затянулся до глубокой ночи, наутро Ивана опять призвали в ханский шатёр, где потребовали даров - теперь уже для Отрока. Пришлось опять дарить - благо, запас мехов и украшений имелся. На третий день зашёл разговор о том, звать ли других ханов - к каждому надо было послать гонца с дарами и ждать ответа: понравятся ли дары, согласятся ли ханы прийти. Сартак отговаривался тем, что Галич далеко, туда половцы ходят редко, дорог не знают, а порубежье стерегут берладники, которые в прошлом часто бивали и самого Сартака, и Отрока, и кочующего рядом хана Бегича. Значит, надо было хорошо всё обдумать, созвать совет ханов, а до тех пор урусы должны жить гостями и делать бесконечные подарки.

Берладники по-разному воспринимали задержку. В Бессоне проснулась купеческая жилка, и он ворчал над каждым соболем и каждой серебряной цепочкой:

- Вот утробы ненасытные! И куда им столько? Кажется, всю орду уже в меха закутали, а им всё мало! И хоть бы кувшин ихнего кумыса в подарок прислали, нехристи!

- Скоро последнюю рубаху велят отдать, - поддерживал его Михаила.

- Без ихних сабель нам не выстоять, - говорили старые Звенигородцы.

Мошка ворчал:

- Не выстоять? Накося, выкуси! Да ежели повсему Берладу кинуть клич - столько бравых молодцев поднимется! Да мы степь по травинке разнесём, не то, что Галич.

Иван редко бывал среди своих - его, что ни день, звали на пир к ханам. Но если случалось слышать такие речи, то встревал:

- Галичан надо брать не умением, а числом. Если они сядут в городе, мы их оттуда не выкурим. Будем стоять до зимы, а к тому времени Ярослав успеет помощи допроситься. Половцы наскоком быстры - они налетят так, что галичане не успеют затвориться. Да и у княжеской дружины Ярослава не в пример нам и брони лучше, и оружие новее, и кони ячменём кормлены, а наши круглый год на траве да соломе.

Берладники озирали себя, почёсывая затылки, и нехотя признавали:

- Да, от поганых мы не шибко разнимся… Когда хоть настанут добрые деньки?

Дни шли за днями. Лето перевалило за вторую половину. В такую пору половцы начинают посматривать на север - на Руси собирают урожаи, так что можно разжиться добром. А кони успели отъесться за лето и набрать силу. Самое время собираться в поход.