Вадим Полуян - Кровь боярина Кучки (В 2-х книгах)

Род с удивлением положил в рот кусок и ощутил отдалённый вкус рыбы.

- А что же ты, богатырь мой, не пьёшь, а закусываешь? - спохватился Якун, - Пиршественная чара пустовать не должна. Дай-ка налью тебе медку. Какой более уважаешь? Малиновый, черемховый, яблочный?

- Благодарствую, боярин, - отодвинул Род свою чарку. - Хмельных медов отродясь не пивал. Вот в тесном кругу попробую, тогда и на пиру осмелею.

- Меду не хочешь, инда испей вина, - не унимался Якун. - Чем наполнить твой кубок? Ренским аль романеей? Заморские нашим не чета: у нас - на хмелю, винограда нет. Хоть сказано: «Не упивайся вином, в нем же несть спасения», - однако познакомимся с тобой кубками. Как тебя звать-величать?

- Родислав Гюрятич.

- А порекло?

- Пётр.

- Ну, Пётр-Родислав, за твою силу. Чтоб достало её честно жизнь прожить.

Музыка стихла. Говор заполнил сени. Перекрывая его, князь Гюргий повелел:

- Пришла пора речей. Аршин сукна швецам и кувшин вина певцам!

Кучка одарил музыкантов, виночерпий обнёс их напитками, и гудцы, откланявшись, удалились.

- За нашего государя и моего дорогого гостя! - поднял свой кубок боярин Кучка и влепоту произнёс здравицу в честь Гюргия, сидящего по другую руку боярыни.

- Гляди-ка, - басил Роду на ухо Короб Якун, пока говорил хозяин дома. - Ендова-то в руках Степана Иваныча серебряная, с носиком, по венцу золочены травы резаны, весом полсемигривенки… Богат Кучка, местный властелин. И вмале, и ввелике богат! Да власть его клонится к закату. Даже самому долгому дню приходит конец. Так природой устроено.

Охмелел Якун Короб, заметно охмелел. Да и все охмелели.

- Помнишь, Громила, семилетье тому назад отличились мы под Рязанью? - через стол кричал Гюргий своему дружиннику.

- Это когда печенежский богатырь Темирхозя от нас побежал да на бегу был убит? - тихо спросил молчаливый Громила.

- Должно быть, опять ходили за зипунами? - ядовито вставил Кучка, намекая на зряшный поход.

- Доколе ты будешь ноздри мне щекотать, Степан? - вспылил князь. - Я долготерп. Но ты моё долготерпение не испытывай.

- Пока меня не сожгут, из твоей воли не выйду, - сразу осёкся Кучка.

- Тебя не сожгут, - пообещал князь, - По-христиански похоронят, а не по-вятски.

- Вятичи тоже христиане теперь, - робко возразил Кучка.

- Что это ты затеял строить на Боровицком холме, отец? - громко через стол перебил нехороший разговор Андрей.

- Детей наплоди сперва, - не мог угомониться Гюргий, сверля малыми глазками Кучку, - У меня одиннадцать сыновей и две дочки, а у тебя по одному каждого полу.

- Стал усыновлять чужих, - вставила Амелфа.

Подали плечо баранье жареное с подбелом. Это отвлекло.

- Что я надумал строить? - переспросил коснеющим языком Гюргий, оборотясь к Андрею. - Я много чего построил на Боровицком холме. На месте языческого капища - церковь Иоанна Предтечи, неподалёку - церковь Спаса на Бору. Дворец не хуже, чем в Кидекше на Нерли под Суздалем. Из Суздаля дорога в Киев через Козельск далека, а через Красные села намного ближе. Потому быть здесь большому городу. Вот десять лет назад в устье Нерли на Волге построил я город Скнятин. И тут построю. Будет город Москов - по имени реки. И все Красные села в него войдут.

- И моё Кучково? - мрачно спросил Кучка.

- И твоё Кучково. И Старое городище, и Заяузское… И потекут сюда товары со всех стран света.

- К нашей пристани у Николы Мокрого давно уж самые редкостные товары текут, - сказал Кучка. - Прошлую пятницу я для своей боярыни у восточных гостей [79] [79] ГОСТИ - здесь: купцы. гурмыцкий жемчуг купил.

- Что за гурмыцкий жемчуг? - взглянул на Амелфу Гюргий.

- Пойдём, государь, покажу. Знатное огорлие [80] [80] ОГОРЛИЕ - ожерелье (в иных случаях - ошейник). , - встала боярыня. - В тёплых южных морях за этаким жемчугом ныряют на дно.

- Нырнём на дно, - тонко посмеиваясь, удалился с ней князь.

Пирующие поначалу этого не заметили. Лишь Короб Якун, опорожняя очередную чару, пробубнил:

- Корова не гостья, на повети сено видит.

Андрей был поглощён созерцанием Улиты и наконец обратился к Роду:

- Ослепительная у тебя сестра.

- Она мне не сестра, - сказал Род.

Владимирский князь за общим гомоном не расслышал его слов и сожалеюще затряс головой.

- Э, не был бы я женат!..

Время шло. Вот поднял чашу дружинник Громила, намереваясь провозгласить здравицу своему государю, и увидел, что места Гюргия и Амелфы пусты. Вот резко встала Улита и покинула стол. После её ухода Андрей обратил внимание на все окружающее, и неприятные мысли омрачили его. Ещё более сузив свои узкие глаза, низкорослый широкоплечий кубовастик вышел из-за стола.

- Куда же ты, князь? - спросил Короб Якун.

- Я этого не люблю, - метнул взгляд Андрей на пустующие места Гюргия и Амелфы. И хмуро покинул пиршество.

Кучка, оставленный своими застольными соседями, выглядел одиноким зубом в стариковском рту. Поначалу он пытался изображать радушного хозяина, но постепенно умолк и совсем потемнел лицом.

Ещё много времени спустя вошла раскрасневшаяся Амелфа и заняла своё место на разрушенном пиру.

Громила подошёл к Яку ну Коробу:

- Пора и нам, дружище, восвояси. Государь уже отбыл.

В хоромах началось беспорядочное движение. Гости разъезжались. Никому не хотелось становиться свидетелем семейной распри, что вот-вот готова была разразиться за столом. Род незаметно покинул сени, намереваясь спуститься в свою одрину. При выходе его ожёг быстрый шёпот:

- Ступай за мной.

Пропустив вперёд девушку-чернавку, он поспешил следом, поняв, что это Лиляна. Она подвела к дубовой двери и легонько втолкнула юношу в тесную боковушку, сама оставшись снаружи.

Род очутился вдвоём с Улитой.

- Я пожелала видеть тебя. Мне так тяжело! - Боярышня отошла к темной оконнице, нервно стискивая руки.

Род понимал её состояние и не знал, чем утешить.

- Теперь ты сам видишь причину моего бегства, - молвила она.

- Прежде не случалось такого, я думаю, - откликнулся Род.

- Такого, не такого! И почище случалось… Лучше бы я осталась в лесу. Нам бы с тобой было хорошо.

- Мне с тобой везде хорошо, - признался Род и осторожно обнял девушку.

Она порывисто обернулась, крепко обхватила его шею, припала лицом к груди.

- Зачем ты стал моим братом?

- Чтобы всегда быть рядом с тобой. Иначе бы нас навек разлучили.

Снаружи раздались тяжёлые шаги, короткий говор, и дверь распахнулась.

Род и Улита оторвались друг от друга. Перед ними был Кучка. За ним в дверном проёме - растерянное лицо Лиляны.

- Опять эта стерва Вевейка выследила, - сквозь зубы процедила Улита.

- Не братние, не сестринские у вас объятия, - дрожащим злым голосом произнёс старик.

Голос Улиты тоже задрожал.

- Прости мою погрубину, батюшка, не могу долее сносить твой позор. Руки на себя наложу или убегу на сей раз насовсем.