Борис Тумасов - Земля незнаемая. Зори лютые

Мстислав не стал задерживаться у крични. Кричнику, когда плавится руда, от печи нельзя отходить ни на шаг.

У первой, вросшей в землю кузницы Мстислав приостановился. Из открытых дверей чадило, звенело, сыпало искрами.

Кузнецы, без рубашек, чёрные от копоти, сразу и не поймёшь, который из двоих старше, какой помоложе, не заметили князя, продолжали работу. Один Из них длинными щипцами достал из огня железную полосу, положил на наковальню, а другой тут же ударил по ней раз, другой и пошёл выколачивать. Первый кузнец знай успевает вертеть железо.

На глазах Мстислава железная полоса в меч превратилась. Князь подошёл к двери, поздоровался. Кузнецы отложили работу, вышли к Мстиславу.

- Никак, князь Мстислав? - не удивляясь, признал один из них.

- Узнал. Что, видел когда?

- Довелось. Этим летом в Тмуторокани торг вёл.

- Всё ли продал?

- До едина. Нашему товару не дают залёживаться.

- Кто же мечи взял?

- Хазарские гости купили.

Мстислав задумался. Потом сказал:

- Был я у посадника вашего. Велел, чтоб вам, веек кузнецам корчевским, сказано было. Оружие иноземцам, особливо хазарам, не продавать. Чтоб возили в Тмуторокань, на княжий двор. Там тиун огнищный всё купит.

Кузнецы согласно кивнули, снова принялись за дело. Миновав кузнечную улицу пыльной дорогой, Мстислав спустился к морю. Сказал шедшему позади Васильку:

- - Слышал? Неспроста хазарские гости оружие скупают. Слух есть, каган их, Буса, воевать хочет.

По узким дощатым сходням князь и гридин взошли на ладью. Ладейщики подняли паруса, и ладья спокойно стронулась.

С той поры, когда Обадий в последний раз побывал в Итиле, минуло немногим больше года. Старшина хазарских гостей в Тмуторокани собирался ехать к касогам торг вести, но тайно явился к нему посланный от кагана с приказом явиться незамедлительно.

Обадий собирался недолго. День и ночь, ночь и день, налегке, без товаров, ехали они с Байбухом по степи, вброд переправляясь через тихие, заспанные речки.

На хазарских купцах длинные кафтаны, опоясанные Свёрнутыми в жгут платками, широкие штаны, вправленные в лёгкие сапоги, на головах войлочные колпаки. То и дело Обадий смахивал рукавом со лба грязный пот.

Был полдень, когда они въехали в Итиль. Нещадно палило солнце, и на улицах встречались редкие прохожие. Но чем ближе не знающий устали звонкоязыкий базар, тем становилось многолюдней.

Миновав торговую площадь, Обадий повернул в узкий переулок и въехал на мощённый булыжником двор караван-сарая, где, по обычаю, останавливались хазарские гости.

Пока Байбух привязывал под навесом коней, Обадий направился к стоявшей поодаль низкой отурлученной пристройке [79] …направился к …отурлученной пристройке. - Отурлученная - обнесённая плетнём, обмазанным глиной. . Здесь было темно и прохладно. Обадий осмотрелся. Нет никого. Умостившись в уголке, он прилёг передохнуть.

Вошёл Байбух, прилёг рядом. Обадий подумал, что вот какой они с сыном путь проделали и за всю дорогу Байбух не полюбопытствовал, для чего каган велел позвать их. Да и что Обадий мог на это ответить? Верно, неспроста вспомнил о них Буса.

Начальник стражи вёл Обадия тёмными улицами. Луна ещё не взошла, и старшина хазарских гостей шёл то и дело спотыкаясь. На свалке рычали и скулили бездомные собаки. Из темноты вынырнул ночной караул. Начальник стражи шепнул что-то, и караульные направились своей дорогой.

И снова Обадий следует за начальником стражи.

Тускло блеснула река. По плавучему мосту из брёвен начальник стражи провёл Обадия на остров. Показалась луна. Она осветила длинную стену-изгородь. За ней, в глубине, дворец с шатровой крышей и башенками, сад.

Обадий миновал одну стражу, другую, прежде чем вошёл во дворец. Буса встретил его сидя на ковре. Был он таким же, каким видел его в последний раз Обадий лета три назад. Совсем не изменился.

Обадий распростёрся ниц и замер.

- Встань, Обадий, и запоминай, что я тебе скажу, - раздался над его головой голос кагана Бусы.

Поднялся Обадий и вздрогнул от страха. В мерцании светильников зло блестели глаза кагана:

- От гостя херсонесского слух дошёл до нас, что стратиг Херсонеса Георгий Цуло от Византии отойти задумал [80] …стратиг Херсонеса Георгий Цуло от Византии отойти задумал . - Стратиг - правитель военно-административной области (фемы) в Византии. Буквально: полководец, военачальник. . Мыслишь ли, Обадий, о чём речь?

Тот склонил голову, а Буса продолжал:

- Но Цуло в страхе перед Василием. Что для империи херсонесский стратиг? Если бы Георгий силу имел!..

Каган поднял палец кверху. Потом зашептал, будто опасаясь, что их кто-то может услышать:

- Ты, Обадий, с Херсонесом торг ведёшь, и наше тебе повеление. Отправляйся в Херсонес для торга и повстречайся со стратигом Георгием. Передай ему наши слова. Мы дадим ему своих арсиев против Византии, только сначала он со своими воинами поможет нам Русь одолеть. Чтобы Таматарха и Саркел хазарскими снова стали. Запомнишь ли эти слова, какие Цуло сказать надобно?

- Упомню, могущественный каган, - снова распростёрся ниц Обадий.

- Если случится что с тобой, пусть выполнит нашу волю Байбух. С тобой ли он?

- Со мной.

- А воротишься из Херсонеса, жди с верными людьми. Как подступим мы к Таматархе, вам Мстисляба жизни решить. Иди и повинуйся.

Пятясь, Обадий вышел. На улице вздохнул облегчённо и в сопровождении начальника стражи добрался до караван-сарая.

В Хазарию и иные земли торговые гости ходят не в одиночку, а с надёжной охраной. В степи печенеги озоруют. Да и орда хазарская при встрече не прочь поживиться.

Купцы русские, закончив торг в Итиле, возвращались в Тмуторокань. Вьючные кони тащили поклажу. Далеко впереди ехали гости Давид и Савва, а с ними ещё два торговых человека из Киева.

Следом за караваном рысили воины. Десятник, дед Путята, когда конь переходил на шаг, дремал, сидя в седле. Путята доволен, что князь Мстислав взял его в свою дружину. Второе лето, как он в этих краях, но чует старый десятник, что молодеет телом, будто годов уменьшилось. Видно, на пользу ему жизнь походная: то дозоры, то вот охранять гостей торговых доверили…

Прискакал ертаульный, осадил коня, крикнул:

- Там два хазарина, гости тмутороканские. У старшего лихорадка!

Обадий лежал на попоне. Услышав шум, приподнялся и тут же снова лёг. В стороне, у костра, сидел на корточках Байбух. Он не обратил на подъехавших никакою внимания. Караван остановился. Войны снимали с лошадей вьюки, раздували костры, готовили еду. Давид и Савва направились к Обадию. Тот дышал тяжело, на бледном лице капельки пота. Подошёл Путята, сказал:

- Дубровки ему либо жерухи сейчас сыщем… [81] Дубровки ему либо жерухи сейчас сыщем… - Дубровка, жеруха - растения, употребляемые как лекарство.