Борис Тумасов - Жизнь неуёмная. Дмитрий Переяславский

Из энциклопедического словаря.

Изд. Брокгауза и Ефрона,

т. XX, СПб., 1891

емитрий Александрович - сын Александра Невского, князь Переяславский, потом великий князь Владимирский (1250-1294). В 1259 г. Д. посажен был отцом на княжение в Новгороде, откуда в 1262 г. совершил поход на Юрьев и возвратился «со многим товаром». Но как только скончался Александр Невский, новгородцы изгнали его, «зане… еще мал бяше». В 1268 г. Д. приходил в Новгород со своими войсками и принимал участие в битве под Раковором. В 1270 г., изгнав великого князя Ярослава, новгородцы пригласили Д. к себе, но он не хотел «взять стола перед Стрыем своим», хотя под другим дядей, великим князем Василием (Костромским), по праву старшинства, занял великокняжеский стол; в том же году и новгородцы посадили его у себя на княжение. В 1280 г. у него вышел разлад с новгородцами, но, по ходатайству новгородского владыки, он примирился с ними. Д. стремился к стеснению самостоятельности удельных князей, которые, в свою очередь, старались обособиться от великого князя Потому-то брат Д., честолюбивый Андрей Городецкий, заручившись в 1281 г. помощью в Орде, так легко собрал под свои знамена многих князей и заставил Д. бежать. Последний хотел засесть в Копорье, куда уже вступила его дружина, но новгородцы заступили ему путь на берегу Ильменя, заставили его отказаться от Копорья и «показали ему путь»; при этом они взяли в таль (заложники) двух дочерей Д. и бояр его, с женами и детьми, обещав отпустить их, когда «мужи» великого князя выйдут из Копорья. Д. ушел за море, но скоро воротился в свой Переяславль. Андрей опять пошел в Орду с жалобами на брата, а его союзники, князья Тверской и Московский с новгородцами, выступили против Д., но под Дмитровом примирились с ним (1283). Между тем Андрей привел татар; Д. ушел за помощью к хану черноморских татар Ногаю, бывшему во вражде с Золотой Ордой, и возвратился от него с ярлыком, подтверждающим за ним великокняжеский стол. Андрей примирился с братом, но не искренне. В 1285 г. он опять привел на Д. какого-то ордынского царевича, но был разбит. В 1293 г. Андрей в третий раз поднялся на брата с татарами; Д. бежал сначала в Волок, а потом в Псков. Татары с Андреем пошли по его следам, опустошая все по пути, но дары новгородцев остановили их: первые пошли восвояси, а последний - в Новгород. Д. решился возвратиться в свою волость, но, потеряв на пути обоз, отбитый у него новгородцами, примирился с братом: уступив ему великокняжеский стол, он удовольствовался Переяславлем, на пути к которому, в Волоке, скончался.

Книга пророка Иеремии, гл. 22

едые, с белесыми разводами тучи низко плыли над бревенчатыми стенами Новгорода, тянулись чередой, цеплялись за башни и звонницы, уползали к ливонскому рубежу, к морю Варяжскому.

К исходу дня сорвались первые снежинки. Лениво кружась, они опускались на бревенчатую мостовую, под ноги прохожим, ложились на крыши боярских хором, торговых складов и лавок, изб и мастерских ремесленного люда.

Ночью снег засыпал город и дороги, завалил монастырские строения за городскими стенами, хлопьями повис на деревьях, и только дальний лес, что за рекой Великой, темнел стеной. Белым покрывалом снег лег на дальние болота, сделал обманчивыми тропы за морошкой и другими ягодами.

К рассвету снег прекратился и начал забирать мороз. В избах и домишках новгородцев пробуждалась жизнь. В оконцах, затянутых бычьими пузырями, загорались огоньки лучин. Их блеклый свет едва пробивался на улицу.

Над Новгородом вставали сизые дымы, хозяйки затапливали печи, в стойлах и загонах подавала голоса всякая живность.

День начинался суетливый, хлопотный.

Новгород - город торговый, город ремесленного и иного люда. Новгород - город Великий.

Так именовали его еще с тех далеких времен, когда он богател торговлей, обогащался данью со своих многочисленных земель. В те времена по великому водному пути из варяг в греки плыли на Русь торговые гости. Трудную дорогу преодолевали они. Суров и безжалостен Днепр. За много верст слышался неистовый гул порогов. Нарастая, он переходил в рев и рвался в каменистых берегах, на перекатах.

Минуют торговые гости все опасности, бросят якоря в Киеве, передохнут и дальше, вверх по Днепру, а там волоком по малым рекам в Ильмень-озеро, в Волхов-реку, чтобы пристать к новгородским причалам, выгрузить диковинные товары и пряности, закупить пушнину, пеньку и другие товары. И за все платят пошлину в казну Великого Новгорода.

Пополнялась скотница [1]новгородская и данью с покоренных земель.

Но то было в прошлые лета, когда татарские орды еще не разорили Русь и бремя ордынское не легло на русичей.

И зачах торг новгородский…

Тому минуло почти сорок лет, когда тумены хана Батыя, внука Чингисхана, вторглись в землю Рязанскую и Владимирскую, опустошили ее, прошли загоном Тверь, Москву, Переяславль-Залесский и иные городки, угнали в плен мастеровых, чтобы позже в низовьях Волги-реки построить столицу Золотой Орды город Сарай.

И потребовал Батый от русских удельных князей явиться к нему на поклон. Поехали, не посмели ослушаться, и лишь новгородский князь Александр Невский, прозванный этим именем за победу над шведами на Неве, не последовал в Сарай.

Грозно прикрикнул Батый, и Александр Ярославич склонил голову: не время сопротивляться Орде. Радушно встретил его Батый, сыном назвал, особую пластину дал. Возвратился Невский в Новгород и велел принять ханских баскаков [2]и счетчиков, какие учетом и переписью по всем уделам ведали…

Что ни год, падает мощь Новгородской республики и уж совсем ослабела со смертью Александра Невского. Остановилось сердце великого князя, защитника русских западных рубежей. В час смерти Александра Ярославича, возвращавшегося из Сарая, епископ Кирилл воскликнул в горести: «Солнце отечества закатилось! Осиротела земля русская!»

Еще при жизни Александр Невский посадил сыновей на княжения по уделам: Дмитрия - в Переяславле-Залесском, Андрея - в Городце, а самому юному, Даниилу, выделил Москву. Городок малый, только и всего, что деревянный Кремль на холме да вокруг две-три деревеньки.

Напутствуя Даниила, Невский говорил:

- Небогатый удел у тебя, ан верю, с хваткой своей обустроишь Московский удел.