Дмитрий Абрамов - Гражданская война. Миссия России

Кровавый Энвер-паша вынырнул на зыбкую поверхность политической жизни летом 1920 года в Москве. И не только в Москве, но уже в Кремле. И не только в Кремле, но и в кабинете Владимира Ильича – самого председателя СНК Республики. Почему, например, не в Берлине или в Берне? Казалось бы, почему в Москве? Зачем? Но Ленин и Энвер нашли общий язык. Очередная закулиса Коминтерновского детектива приоткрыла свою завесу…

Как Ленин привлекал и привлек в Коммунистический интернационал одного из бывших министров последнего турецкого султана, Энвер-пашу, больше кого-либо другого ответственного за истребление почти всего армянского населения Османской империи? Об этом уже вряд ли кто-нибудь узнает. Но летом 1920 года Энвер-паша прибыл в Москву. Он после кратких знаков почтения и восхищения успехами революции в России предложил вождю мирового пролетариата направить национализм мусульман Средней Азии против империализма Великобритании. Ленин все об Энвер-паше знал, но план принял. Они договорились. Энвер должен был ехать в Баку и выступить там в начале сентября 1920 года на «Съезде народов Востока».

Выступление не состоялось, так как во время съезда разгорелся армяно-турецкий конфликт. Энвер-пашу чуть не убили. Но он выступил на специальном митинге «трудящихся мусульман» в бакинском театре под лозунгом «Смерть империализму». Потом его унесло политическим поветрием в независимую еще от советской власти Бухару. Но Бухара сыграла с ним злую шутку – вовлекла его в войну против большевиков…

Через несколько дней после вступления барона Врангеля в должность им были получены сведения о подготовке красными нового штурма Крыма. Для этого командование Красной армии стягивало значительное количество артиллерии, авиации, 4 стрелковые и кавалерийскую дивизии. В числе этих сил находились также отборные войска – Латышская стрелковая и 3-я стрелковая дивизии. Последняя была набрана из бойцов-интернационалистов – латышей, венгров, хорватов и других.

Латыши атаковали и опрокинули на Перекопе передовые части генерала Я. А. Слащева 13 апреля. Они уже было начали продвигаться в южном направлении от Перекопа в Крым. Слащев контратаковал, ударил «в штыки» и погнал противника к Перекопу. Однако латышам, получавшим с тыла подкрепления за подкреплениями, удалось зацепиться за Турецкий вал. Подошедший Добровольческий корпус решил исход боя. Красные были выбиты с Перекопа. Вслед под Тюп-Джанкоем на них обрушилась конница генерала Морозова. Красные были частично изрублены, частично прогнаны прочь. Уголь, доставленный 12 апреля, позволил ожить кораблям, стоявшим до этого без топлива. Боевой флот в руках столь опытного военачальника мог сыграть важную роль в предстоящих схватках у берегов Черного моря и в устьях больших рек.

Предварительно сгруппировав корниловцев, марковцев и слащевцев и усилив их отрядом конницы и броневиками, генерал барон Врангель нанес красным новый контрудар 14 апреля. Генерал Слащев сам водил вверенные ему полки в штыки. Красные были смяты. Однако 8-я кавдивизия, выбитая накануне врангелевцами с Чонгарской гати, своей контратакой восстановила положение. Красная пехота снова повела наступление на Перекоп. Но на этот раз штурм красных захлебнулся. Их наступление было остановлено на подступах к Турецкому валу. Стремясь закрепить успех, Врангель решил нанести большевикам фланговые удары, высадив два десанта. Алексеевцы на кораблях были направлены в район Кирилловки, а Дроздовская дивизия – к поселку Хорлы в 20 верстах западнее Перекопа. Оба десанта были замечены красной авиацией еще до высадки. Два батальона – до 800 бойцов Алексеевской дивизии – после тяжелого неравного боя со всей 46-й Эстонской дивизией красных с большими потерями прорвались к Геническу. Но оттуда алексеевцы были эвакуированы под прикрытием корабельной артиллерии. Дроздовцы же, несмотря на то, что их десант также не стал для врага неожиданным, смогли выполнить первоначальный план операции – высадились в тылу у красных. В Хорлах, по тылам врага, они прошли более 60 верст с боями к Перекопу, отвлекая от него наседавшие красные дивизии. За дело под Хорлами командир Первого (из двух дроздовских) полка произведен Главнокомандующим в генерал-майоры. Штурм Перекопа красными оказался в целом сорван. Их командование было вынуждено перенести очередную попытку штурма на май, чтобы перебросить сюда еще большие силы и уже тогда действовать наверняка. Пока же красное командование приняло решение запереть белую армию в Крыму. Начали активно сооружаться линии заграждений, сосредотачивались крупные силы средней и тяжелой артиллерии, бронетехника.

Армия воспарила духом и вновь поверила в свои силы. Генерал Врангель быстро и решительно повел реорганизацию, переименовав ее в «Русскую» 28 апреля 1920 года. Кавалерийские полки пополнялись лошадьми. Жесткими мерами укреплялась дисциплина. Поступало и снаряжение. Врангель в приказах по армии говорил уже о выходе из тяжелого положения «не только с честью, но с и победой».

Кирилл получил от Всевобуча хорошую, большую, светлую комнату на втором этаже дома в коммунальной квартире на Арбате. Женя была счастлива как никогда, вся светилась и улыбалась. Два больших окна на восток заливали комнату солнечным весенним светом более чем полдня. Они купили на «барахолке» (как стали называть рынок в годы Гражданской войны) близ Арбата старую детскую кроватку с хорошим матрасом и большой медный таз для Наташи. Следующей их покупкой стал круглый стол, который они поставили в центре комнаты. Над столом повесили круглый оранжевый абажур с длинными кистями, в недрах которого светилась электрическая лампочка. Затем на той же «барахолке» Кирилл выменял на мыло и хлеб два бронзовых подсвечника с тремя ветвями для свечей и небольшой самовар. На окна купили шелковые шторы и повесили их на карнизы, сохранившиеся от прежних хозяев – «буржуев», бежавших в Париж, как говорили многочисленные соседи по квартире – советские служащие, татарин-извозчик и еврей – часовых дел мастер. Затем Женя, в перерывах между уходом за дитем и его кормлением, занялась мелким ремонтом. В комнате воцарились чистота и порядок. Кирилл видел, что жена умело и с любовью вьет их семейное гнездо и, как мог, помогал ей. Помнилось ему, что этого совсем не хватало Соне. И то, что происходило с Женей, очень радовало его.

Вечерами, когда он, усталый, возвращался со службы, она выключала электрический свет, и они при свечах пили чай из самовара с колотым сахаром. Потом он приносил два-три ведра теплой воды из кухни, и в большом тазу они мыли сонную Наташу. Укладывали ее спать в кроватку, застеленную чистым бельем. Все дышало уютом в их доме. Кирилл и Женя были счастливы так, как могут быть счастливы два молодых супруга в самом начале их совместной жизни, растя и вскармливая свое дитя-младенца, невзирая ни на какие ужасы и препятствия жизни, включая даже страшную Гражданскую войну, бушевавшую уже на окраинах России.