Ольга Свириденкова - Письмо императрицы

– Так рассказывайте же быстрее! – воскликнул Наполеон. – По вашему лицу я вижу, что вам удалось-таки задать жару этому венценосному болвану, и мне просто не терпится услышать детали.

Он кивнул стоявшему поодаль лакею и, когда тот подошел, взял с его подноса бокал вина для Наташи, а затем для себя. Павел, в свою очередь, тоже взял бокал и начал рассказывать. По мере того как двигалось повествование, Наполеон приходил во все более веселое расположение духа, а под конец даже расхохотался, забыв о приличиях и светском этикете.

– Потрясающе! – воскликнул он. – Просто великолепно! Господин Ковров, я восхищен вашей отвагой и предприимчивостью. Что же касается вас, госпожа графиня, – Наполеон окинул Наташу взглядом искреннего восхищения, под которым она тотчас залилась краской по самые уши, – то вы меня просто покорили. Не каждая женщина способна проявить столь завидную выдержку, оказавшись на вашем месте. А ваша находчивость, без сомнения, заслуживает самых высоких похвал.

– Благодарю вас, сир, – промолвила Наташа, скромно потупив глаза.

Внезапно Наполеон вскинул голову и прислушался к музыке, которая только что полилась по залу после короткого перерыва.

– Если меня не подводит слух, то это гавот, – сказал он, молодцевато приосаниваясь и поворачиваясь лицом к Наташе. – Гавот – один из немногих танцев, к которым я отношусь терпимо, потому что он не слишком сложный и достаточно медленный. Итак, сударыня, прошу вас оказать мне честь!

Присев перед монархом в изящном реверансе, Наташа протянула ему руку. Десятки любопытных взоров тотчас обратились в их сторону, заставив сердце Наташи учащенно забиться. Она вспомнила, что еще никогда не танцевала с персоной столь высокого ранга, и от этой мысли ее охватила паника. Ее ноги сделались ватными, лоб покрылся испариной, а пальцы руки, которую держал Наполеон, непроизвольно напряглись.

– Милая графиня, да на вас лица нет! – раздался над ее ухом мягкий голос Наполеона. – В чем дело, сударыня, неужели я так сильно пугаю вас? В таком случае спешу вас уверить, что я ничуть не страшнее прусского короля. К тому же, я и сам немного боюсь вас… после того, что вы сотворили с этим бедолагой!

В голосе императора послышались дразнящие нотки, и Наташа подняла на него изумленные, растерянные глаза. В ответ он улыбнулся такой теплой, открытой улыбкой, что все тревоги Наташи улеглись. Наполеон пытается подбодрить ее! Внезапно сердце Наташи наполнилось горячей признательностью к этому человеку, и она постаралась вложить это чувство в свой взгляд и улыбку.

– Извините меня, ваше величество, – сказала она, пускаясь с ним в танец, – я очень волнуюсь, и это вполне объяснимо. Мне еще никогда не приходилось танцевать с таким знаменитым кавалером.

– Ну-ну, не стройте из себя скромницу! – поддел ее Наполеон. – Я никогда не поверю, что Фридрих-Вильгельм – ваша единственная жертва.

– Среди высокородных особ – да, – призналась Наташа.

Наполеон лукаво блеснул глазами.

– Но ведь я-то – отнюдь не высокородная особа! Или вы хотите сказать, что никогда не слышали, как меня обзывают нахальным выскочкой?

– Вы удивитесь, сир, но это самое слово можно применить и ко мне, – в тон ему отозвалась Наташа. – Я ведь тоже не родилась на свет знатной графиней и еще несколько лет назад не смела мечтать о путешествии в Париж. Пределом моих мечтаний было… новое платье.

– Новое платье? – переспросил Наполеон.

– Моя семья была такой бедной, что мне приходилось носить платья, перешитые из старых матушкиных нарядов. А мне так хотелось иметь хотя бы одно собственное! И когда мне, наконец, подарили такое платье, я была на седьмом небе от счастья.

– И вы помните, как оно выглядело? – спросил Наполеон со странной, напряженной интонацией.

– Конечно, помню, в мельчайших деталях. Я также помню, когда это случилось: в тот день, когда мне исполнилось восемнадцать.

– Так поздно? – в голосе Наполеона прозвучало неподдельное сочувствие. – Что ж, я отлично знаю, каково это – страдать оттого, что не можешь исполнить свое самое простое, непритязательное желание. Ну, а теперь? – спросил он после короткой паузы. – Теперь-то вы чувствуете себя счастливой?

Некоторое время Наташа задумчиво молчала. Непостижимым образом их шутливый разговор перешел в серьезное русло, и ей хотелось ответить предельно искренно.

– Нет, ваше величество, – сказала она. – Я не чувствую себя счастливой. Я вполне довольна своей нынешней жизнью, но это не совсем то, что принято называть счастьем.

Наполеон пристально посмотрел ей в глаза.

– Но ведь вас любит Павел Ковров, – сказал он. – Это один из самых незаурядных и достойных мужчин нашего времени, не говоря уж о том, что он чертовски красив и обаятелен. Неужели вы не чувствуете себя счастливой с ним?

Наташа с улыбкой покачала головой.

– Вы ошибаетесь, сир: Павел Ковров меня не любит. Он мой любовник, да, но он вовсе не влюблен в меня.

– Да нет же, сударыня, вы ошибаетесь, – возразил Наполеон. – Либо просто не хотите ничего замечать, уж не знаю, по какой причине. Зато я прекрасно заметил, какой ревностью и тревогой загорелись его глаза, когда я пригласил вас на танец!

– Просто все мужчины – собственники, – попыталась отшутиться Наташа. – И Павел Ковров – не исключение.

– Может быть, – согласился Наполеон. – И все-таки мне кажется, что в вашем случае я прав.

Отвечать Наташе не пришлось, так как в это время танец закончился, и Наполеон подвел ее к Павлу.

– Ну что ж, друзья мои, пора мне с вами проститься, – сказал он, окидывая их обоих взглядом непритворного сожаления. – Благодарю за удовольствие, которое вы доставили мне своим разговором. Впрочем, мы еще увидимся?

– Несомненно, ваше величество, – заверил его Павел.

Наполеон выразительно посмотрел на Наташу.

– Подумайте над моими последними словами, сударыня, – сказал он с легким нажимом в голосе. – Иной раз бывает очень полезно… бросить свежий взгляд на хорошо знакомую ситуацию.

Наташа присела перед императором в прощальном реверансе, и Павел тотчас отвел ее в сторону.

– Ну что? – спросил он, когда они отошли на достаточное расстояние. – Какое впечатление произвел на вас властелин Европы?

– Он… – Наташа на мгновение задумалась, – он мне понравился.

Павел слегка усмехнулся.

– Я не сомневался, что так и будет. Наполеон умеет быть обаятельным, когда захочет.

– Мне показалось, что он был вполне искренен.

– Разумеется, он не играл, – согласился Павел. – По-моему, этот человек никогда не играет. Просто он бывает разным.

– Все мы ведем себя по-разному в разные моменты жизни и с разными людьми, – нравоучительно изрекла Наташа.