Василий Ян - На крыльях мужества

Мухаммед-Пулад-Уста имел определенное место на стене, откуда он очень удачно и ловко сбивал поднимавшихся монголов ударом топора на длинной ручке по черепу. Это вызывало их бешенство. Они подкатили и поставили против места, где он стоял, метательную машину, которая швыряла большие камни и обрубки дерева. На крыше этой машины они поместили несколько отборных лучников. Пулад-Уста, прикрываясь щитом, удачно продолжал свое дело. Внезапно, точно стая дроздов, взвились стрелы над стеною. Стойкий герой упал, тяжело раненный. Его нельзя было оттащить в безопасное место, так как стрелы летели непрерывно. Тогда его маленький внук стал подползать и складывать стенку из камней. Она медленно поднималась и в конце концов прикрыла раненого защитника, позволив приблизиться жене, которая обмыла и перевязала его раны.

Шли дни, шли недели и месяцы, монголы продолжали нападать на Ургенч, карабкаясь на стены, а защитники так же упорно и мужественно сбивали и отбрасывали их. Прошло полгода, а город оставался столь же неприступным!

Восточные летописцы говорят, что, не получая известий о падении и сдаче Ургенча, Чингисхан свирепствовал, казнил без надобности сотнями пленных и посылал грозные приказы сыновьям, требуя скорейшего захвата столицы Хорезма. Он их обвинял в том, что они только пьянствуют, ссорятся и действуют недружно. Наконец он повелел, чтобы главным начальником монгольских войск был младший сын Угедей, а Джучи и Джагатай ему подчинялись.

Для более успешной осады Чингисхан прислал китайских мастеров. Они построили огромные машины-катапульты, мечущие тяжелые камни, зажигательные стрелы и сосуды с горючей жидкостью. Монголы пригнали пленных, заставили их засыпать большой ров, окружавший город. Тогда удалось придвинуть катапульты ближе к стенам, и они стали разрушать и поджигать город. Горючая жидкость вызывала сильные пожары в Ургенче, где большая часть построек была деревянная.

Затем Джучи приказал пленным сделать под стеной и под одной башней подкоп, по которому отряд монголов проник в город и занял квартал. Впервые на башне поднялось монгольское знамя Джучи — белое, с семью концами. Однако другие кварталы продолжали отчаянно защищаться, и монголам приходилось завоевывать улицу за улицей, неся огромные потери.

Жители Ургенча проявляли изумительное мужество и беззаветную самоотверженность.

Говорят, что два праведника ходили между защитниками и особенно их воодушевляли: шейх Недж-ад-Дин-Кубра и факих Али-ад-Дин Хаяти. Были еще удальцы: полководец Сипех-Алар, Кухи-Дуруги, Эр-Бука-Пехлеван и другие батыры, как, например, Фиридун-Гури, который с отрядом в пятьсот человек появлялся в самых опасных местах и отбрасывал монголов.

Рассказывают об одной победе, одержанной над монголами благодаря мужеству и находчивости Фиридун-Гури. Монголы решили навести мост через большой канал близ ворот Акабилан. Три тысячи человек спешно занялись этой постройкой, когда ворота внезапно раскрылись и Фиридун-Гури со своим отрядом бешено набросился на работавших. В отчаянной схватке все монголы были перебиты.

Прошло семь месяцев осады. Уже большая часть города была разрушена, когда монголы решили, что огонь действует слишком медленно и что следует отвести от города воду Джейхуна. Для этого они разрушили главную плотину великого канала. Вода широко и бурно разлилась и затопила весь Ургенч. Вся огромная площадь, которую занимала столица, долго еще потом оставалась покрытой водой. Кто из хорезмийцев спасся от монголов, тот утонул или погиб под развалинами подмытых рекой зданий.

Так нашла свой конец древняя, прекрасная и многолюдная столица Великого Хорезма и никогда больше не была восстановлена. Все ее защитники выказали высшую доблесть, какую только может проявить человек: они не колеблясь отдали свою жизнь за свободу родины.

Героический Ургенч по справедливости должен считаться «Городом бессмертных», потому что память о его защитниках никогда не умрет и будет воодушевлять на новые, такие же светлые подвиги.

С гибелью Ургенча развалилось когда-то сильное и могучее государство Великого Хорезма. Некому было собрать его опять в одно целое, так как монгольские отряды рыскали и свирепствовали во всех областях, а тюркские ханы не умели или не хотели объединиться в один прочный союз.

Только Джелаль-эд-Дин пытался еще восстановить Великий Хорезм.

…Многие спрашивали, в чем тайна обаяния Джелаль-эд-Дина?

Почему к нему стремятся и джигиты, и простой народ, и военачальники, почему в него верят, почему его любят?

Лица, видевшие его много раз, говорят, что он среднего роста, лицо смуглое, что всякий, увидав его, скажет, что это узбек или туркмен. Его глаза слегка скошены, на устах обыкновенно блуждает бодрая, приветливая улыбка… Но что особенно в нем привлекательно — это его задорный смех, его кажущаяся беспечность, его вера в себя, в то, что своими силами, своей волей он сможет всего достигнуть.

У Джелаль-эд-Дина не было зависти, желания власти, а между тем к нему все стремились и просили его стать во главе отрядов.

Следует отметить еще одну замечательную черту Джелаль-эд-Дина — его умение быстро мирить, объединять враждующих ханов, собирать в одно целое соперников и таким образом создавать более сильное, спаянное одной волей войско.

Когда пал Самарканд, позорно сдавшись без боя, когда Бухара добровольно положила свою голову под меч Чингисхана, когда Ургенч был осажден монгольскими отрядами и, казалось, не было никакой надежды на спасение несчастного народа Великого Хорезма, Джелаль-эд-Дин, как всегда, смеялся, ободрял павших духом, говоря, что будущие победы у нас в руках, но слезами их не ускорить ни на один день.

После разгрома монгольского отряда у Несы Джелаль-эд-Дин с тремястами джигитов пробрался через горные хребты северного Ирана в Афганистан и стал искать там вождей тюркских племен — харлуков, узбеков, халаджей, туркмен, афганцев, гурцев и других.

Всем он говорил, что пора позабыть прежние распри и ссоры, помня только главную задачу — борьбу против ворвавшихся в земли Хорезма злодеев — и то, что все мы сыны великого племени, что у всех в жилах течет одна огненная кровь потомков тех богатырей, которые пришли с диких степей востока в плодоносные равнины Мавераннагра [30] Мавераннагр — земли Средней Азии между Сырдарьей и Амударьей. и завоевали весь край, создав из него единое могучее государство Великого Хорезма: «Мы создали Великий Хорезм и должны сберечь его могучим и свободным…»

Джелаль-эд-Дин всегда призывал и ханов, и эмиров, и рядовых джигитов с такой страстью, такой убежденностью в правдивости своих слов, что все невольно задумывались и проникались горячей верой в то, что вместе с Джелаль-эд-Дином, под его начальством, можно будет одержать блестящие победы.