Василий Ян - На крыльях мужества

А Джелаль-эд-Дин внимательно слушал старого учителя, всматривался черными пытливыми глазами в его седую бороду и крючковатый нос, следя, как тот водил сморщенным пальцем с желтым ногтем по священным строкам книги… Но мысли его уносились далеко, в горы и равнины Ирана, и вместо рядов арабских букв, сплетенных искусной вязью, он видел стройные ряды воинов, ощетинившиеся длинными копьями, или стремительно скачущих всадников, а впереди — его , в серебряном шлеме с белыми крыльями непобедимого, необычайного Искендера…

Однажды Джелаль-эд-Дин прервал Хасан-Юсуфа во время его разглагольствований о правилах веры и закричал:

— Довольно! Это выше моих сил! Отныне ты мне будешь рассказывать о том, к кому летит моя душа!

Старый ученый оторопел… Он положил палец на нижнюю губу и стал грызть желтый ноготь. А Джелаль-эд-Дин продолжал:

— Скажи мне, достопочтенный наставник, нет ли у тебя такой книги, в которой была бы описана жизнь и походы великого Искендера?

Хасан-Юсуф рассердился:

— Как ты смеешь прерывать чтение «Благородного свитка» [10] «Благородный свиток» — так обыкновенно назывался Коран, священная книга мусульман. ?! Почитание аллаха — прежде всего! И я должен научить тебя этому, как приказал мне Хорезм-шах: «Привлечь сына к беседам с людьми богобоязненными и рассеять безумные мысли, так как ему не суждено быть шахом Хорезма».

Джелаль-эд-Дин вздрогнул… То, что он услышал, показалось ему невероятным:

— Но я же наследник древнего престола Великого Хорезма?! Кто может лишить меня этого?

— Кто дал тебе это счастье, тот может тебя и лишить его! Если его величество увидит, что ты слишком любим народом, он назначит своим наследником самого младшего из своих сыновей, ребенка, чтобы в нем еще долго не иметь себе соперника… — Здесь старик перепугался, что сказал лишнее, захлопнул книгу и, схватив свои туфли, хотел убежать, но Джелаль-эд-Дин крепко держал его за одежду.

— Сейчас ты мне расскажешь все, что знаешь про великого Искендера!

Старик засопел, прикрыл широким рукавом глаза и прошептал:

— Да поведет тебя всевышний по светлому пути удачи!.. — Факих выпрямился и, снова став сумрачным, заговорил, как обычно нараспев: — Если ты хочешь знать жизнь и подвиги Искендера-Румийца, истребителя народов, — да не помилует его аллах! — то послушайся моего совета. У твоего отца в потайном месте хранится драгоценная библиотека. Среди редчайших книг, конечно, есть и книга об Искендере…

— Благодарю тебя за важные указания, достопочтенный мой наставник!

Охая, с бормотанием молитв, старик удалился.

На другой день Джелаль-эд-Дин был у хранителя библиотеки, престарелого шахского летописца Шахир-Сулеймана Аль-Хорезми. Раньше ему не приходилось встречаться с этим великим ученым-историком, который изо дня в день, сорок лет без перерыва, записывал в большую толстую книгу летопись всех важнейших событий, происходивших во владениях Хорезм-шаха.

Библиотека находилась в небольшой квадратной комнате с железными решетками на маленьких окнах под самым потолком. Старый летописец, несмотря на жаркий день закутанный в бараний тулуп, сидел на истертом коврике. Перед ним на резной деревянной подставке лежала развернутая большая книга, а рядом с ним на коленях сидел его молодой чтец и переписчик, — старик уже наполовину ослеп и сам не мог ни читать, ни писать. От дряхлости у него тряслась голова, но мысли оставались ясными, и память воскрешала события далеких лет. Он диктовал переписчику фразу за фразой, а тот, повторив, обмакивал тростниковый калям в бронзовую чернильницу и быстро записывал их в большой книге красивой арабской вязью.

Шахир-Сулейман встретил Джелаль-эд-Дина сперва сердито:

— Приходят сюда знатные юноши посмотреть на меня, точно я пляшущий Карагез [11] Карагез — персонаж среднеазиатского народного кукольного театра типа русского «Петрушки». или ученая обезьяна, а настоящего дела нет ни у кого!

Узнав, что Джелаль-эд-Дин наследник престола, летописец раскашлялся и приказал помощнику вписать в книгу, что в такой-то день такого-то месяца наследный принц Джелаль-эд-Дин Менгу-Берти, желая просветить свой ум светом знания, посетил старинную библиотеку Хорезм-шаха.

— Вот перед тобой драгоценное книгохранилище! — И старик указал трясущейся рукой на пять сундуков из потемневшего дерева, прикованных железными цепями к стене. — Отопри сундуки, — сказал он переписчику, сняв с пояса связку ключей. — Покажи книги дорогому, почтенному гостю.

Зазвенели пружины замков, все пять крышек были откинуты. Переписчик доставал книгу за книгой, громко читал название каждой, написанное на первой странице, и потом передавал ее летописцу. Старик любовно ощупывал каждую и вкратце рассказывал ее содержание. И вдруг одна книга оказалась той, которую искал Джелаль-эд-Дин. Она называлась: «Книга лекаря и философа Каллисфена о жизни, походах, завоеваниях и несчастной смерти царя Азии Искендера Зулькарнайна».

— Больше мне ничего не надо! — воскликнул Джелаль-эд-Дин. — Отложи эту книгу! Я хочу читать ее и возьму с собой!

Старик снова раскашлялся и затрясся:

— Я не могу допустить этого! Я приставлен его величеством беречь библиотеку… Без личного приказа Хорезм-шаха, запечатанного его перстнем, ни одна книга не может быть вынесена отсюда! — И он приказал переписчику: — Читай эту книгу нашему молодому наследнику!.. Начинай!

Певучим, ясным голосом переписчик стал читать. Джелаль-эд-Дин жадно слушал, а старик кивал головой и скоро задремал. Когда повесть дошла до того места, где говорилось: «Искендер из всех книг любил одну, поэму Гомера «Илиаду» о подвигах Ахиллеса и других героев, и эту книгу он всегда держал под своим изголовьем», Джелаль-эд-Дин загорелся и воскликнул:

— Я тоже хочу всегда иметь при себе книгу о подвигах Искендера, написанную так мелко, чтобы она помещалась в моем седельном мешке и всегда лежала под моим изголовьем!

Переписчик, взглянув в лицо Джелаль-эд-Дниу блестящими серыми глазами, прошептал, косясь на дремлющего старика:

— Я перепишу тебе эту книгу, храбрый батыр! На это понадобится сорок дней. Для тебя я все сделаю!

Тогда Джелаль-эд-Дин впервые заметил, что у переписчика хрустальные глаза, что у него ямочки на щеках, когда он улыбается, и что на его маленьких, точно девичьих, нежных руках нет ни одного кольца, ни одного браслета.

— Кто твои родители? Откуда ты?

— Не знаю! Ребенком я была куплена на базаре невольников и с тех пор стала рабыней Шахир-Сулеймана. Он научил меня читать и переписывать книги, их сшивать и рисовать картинки тушью, красной киноварью и золотом. Я благодарна ему, так как, зная это ремесло, я всегда найду работу и не умру от голода.