Фиона Макинтош - Золотые поля

У Джека отвисла и вновь захлопнулась челюсть, а Уолтер все не смолкал:

— Не стоит так удивляться. Я взял себе за правило знать о своих должниках все. О девицах скажу, что, честно говоря, мне наплевать, кому ты морочишь голову… Вот только со мной у тебя такие попытки не пройдут.

— Рэлли, у меня нет прямо сейчас, но я получу…

Эта фраза не произвела на букмекера никакого впечатления.

— Опыт показывает, что ничто так не прочищает должникам мозги, как то, что ты сейчас увидишь. — Лицо сэра Уолли приблизилось к физиономии Джека. — Больше того, я абсолютно уверен, что после этого ты вернешься домой, схватишь материнское жемчужное ожерелье, а может, серебряную флягу отца, одним словом, все, что найдешь, лишь бы за это можно было выручить четырнадцать фунтов, и со всех ног бросишься в ломбард. Подозреваю, после этого мы дела больше вести не будем. Зато ты выплатишь мне долг, а я преподам тебе ценный урок. У тебя неделя, дружок. — Он повернулся к полуголому человеку, привязанному к стулу. — Вот тут у нас сидит и терпеливо дожидается своей участи Джордж. Он работает на побережье грузчиком. Поэтому от него так воняет рыбой, — Уолли сморщил нос. — Его жена Глэдис торгует ею по деревням вразнос. Чтобы купить ей новую бобровую шапку, наш Джордж не против потерпеть!.. — (Тот зарыдал.) — Из-за своего долга он угодил в пренеприятнейшее положение. Сейчас я продемонстрирую тебе, как мы поступаем с теми, кто не желает со мной расплачиваться.

Джордж опять забормотал что-то бессвязное, смесь мольбы и отчаяния. В этот момент по безмолвному сигналу Рэлли руку Джорджа мертвой хваткой стиснул один из шахтеров, от которого несло застоявшимся пивом и табаком. В руках второго материализовался зловещего вида тесак для рубки мяса. Узник разразился новой серией воплей.

Больше всего Джеку хотелось закрыть глаза, но он знал, что все представление устроено для него. Сэр Уолли вряд ли даст ему возможность пропустить шоу. Так что Джек Брайант мысленно улетел настолько далеко от Корнуэлла, насколько могли его унести крылья воображения. Вот он на корабле, направляется на золотые прииски в Африке или в Америке или на медные рудники в Австралии, этом великом континенте, расположенном на противоположной стороне земного шара. Джек постарался ощутить, как свежий ветер треплет ему волосы, как приятно кошелек оттягивает карман и какой радостью наполняется сердце при мысли о новой жизни.

Внимание Брайанта было мгновенно возвращено в реальность внезапным пронзительным воплем Джорджа. С тошнотворным глухим звуком тесак отхватил ему указательный палец правой руки. У всех на глазах бесполезный кусочек плоти упал на влажный земляной пол. К горлу Джека подступила желчь, и лишь усилием воли ему удалось подавить рвоту. Джордж был не в состоянии так себя контролировать. С окровавленной рукой и посеревшим лицом, дрожащий, он сложился напополам, и горячая жидкость хлестанула наружу. Мясник ловко отскочил в сторону.

— Ах, Джордж, — мягко, тоном близкого друга, проговорил Уолли. — Как насчет еще одного, а?

Тот забился, тряся головой, рыдая, принялся молить о пощаде.

— Один, чтобы преподать урок тебе, — объяснил Уолли. — Второй, чтобы Джек как следует уяснил, что его ждет, если он проигнорирует мое предупреждение. — Переведя взгляд на парня, он рассмеялся. — Ты не сможешь обводить шахтеров вокруг пальца, Брайант, если лишишься его. Без пальцев от тебя не будет никакого толку… Не больше, чем от красивого калеки, у которого за душой ровно столько, сколько тебе досталось от отца. — Уолли обратился к своему спутнику: — Давай отрежем ему второй палец, так же чисто и аккуратно, как первый, — Джордж завопил, а Ралли продолжил: — Можешь отправляться, Джек. Ты знаешь, как тебе поступить. Не пытайся меня надуть, парень, или мне придется нанести визит твоей мамочке, и ее чудным вышивкам придет конец раз и навсегда.

Пулей вылетев из хижины, Джек бросился бежать. Перепрыгнув через каменную стену, он несся вниз по склону, дыша как можно глубже, пытаясь таким образом унять тошноту. В конце концов Брайант проиграл битву, и у самого подножия его вырвало в кусты утренней овсянкой.

Джека все еще колотило, но он не стал медлить. Утерев рот рукавом, ладонью отведя назад густые темные волосы, он пустился бегом по поросшей вереском, усеянной валунами заболоченной местности, стремясь как можно скорее достигнуть ферм, расположенных в низине, от которых рукой подать до Пензанса, где его ждет безопасность. Все это время в голове у Джека мелькали образы отрезанных пальцев, умирающих собак и разгневанной толпы, жаждущей побить его камнями.

Впереди, на широком участке насыпной дороги, именуемой Тароувер-роуд, там, куда обычно перед отправкой на бойню сгоняли скот, толпились люди. Джек ненавидел Бред-стрит со скотобойней на ней и по дороге в кинотеатр «Савой», где не раз знакомился с молоденькими женщинами, с отвращением перепрыгивал сточные канавы со струящейся в них кровью забитых и умирающих животных. В спешке, охваченный страхом, Джек совсем забыл, что октябрьский праздник урожая в полном разгаре.

Празднество, посвященное плодам земли и моря, в сущности, дарам жизни в целом, сейчас проходило пышнее, чем когда-либо. Людей переполняло счастье от сознания, что наконец-то воцарился мир. Но к вину радости примешивалась горечь — слишком многие погибли в этой войне.

Пристроившись с краю, робея, Джек постепенно приходил в себя. Непереносимый ужас рассеивался просто оттого, что кругом были люди в праздничных нарядах. Они смеялись, громко говорили. Общее настроение передавалось и ему, и Джек чувствовал, что начинает успокаиваться. Прокашлявшись, он избавился от комка в горле, от которого ранее чуть не задохнулся, и осмотрелся. Никто не обращал на него никакого внимания.

Благодарный судьбе за возможность затеряться, он смешался с толпой. Бродя среди людей, Брайант заметил, что между честными тружениками то и дело попадается народ совсем иного сорта: бродяги, уличные жулики, одним словом, охотники за легкой добычей. Карманникам, цыганам и даже колдуньям неизменно удается неплохо поживиться на таких празднествах.

Вот гадалка со своей палаткой бок о бок со знахарем, утверждающим, что может вылечить все — от подагры до бородавок. Здесь же пара танцоров на ходулях в пестрых костюмах. Шагая по Куинз-стрит, они горстями бросают конфетти в детей, бегущих внизу. Джек знал, что в ближайшие несколько часов будет все: лазанье по столбам, бой быков, цирковые наездники. Не обойдется также без лоточников, уличных проституток и развлечений вроде стрельбы по голубям в поле, демонстрации уродливых животных, а то и людей.

Ближе к вечеру, когда даст себя знать количество выпитого, а поведение кутил станет агрессивным, в толпе появится традиционный мрачный странник в пышной черной пелерине, остроконечной шляпе и злобной маске с огромными щелкающими челюстями. Погоняемая мужчиной в женском платье, странная фигура, приплясывая, пойдет по улице, а замыкать шествие будут музыканты в не менее причудливых нарядах, играющие на разнообразных инструментах. Этот древний ритуал символизировал плодородие. Почти всех зрителей забавлял вид страшной танцующей фигуры, но Джек с детства ее ненавидел. Она казалась ему скорее вестником несчастья, дурным предзнаменованием, а вовсе не символом плодородия и изобилия.