Александр Дюма - Графиня Салисбюри

Обет Алисы был, напротив, для нее приятен. Она поклялась, в день возвращения из Франции в Англию графа Салисбюри, отдать ему свою руку и сердце. Половина этой клятвы была бесполезна, потому что сердцем ее давно уже владел он, поэтому она с нетерпением, совершенно противоположным нетерпению королевы, ожидала известия из Фландрии о начале военных действий, и задумчивость ее, хотя не так грустна, но все же была глубока и постоянна. Каждая из них равно ожидала решения своей участи, но одна со страхом, а другая с надеждою. И поэтому королева в мечтах своих бродила под облачным серым небом, по пустынным степям, и встречала на пути своем свежие могилы, тогда как Алисса, напротив, носилась беззаботно по коврам свежей зелени, испещренной чудными цветами, благоухающими ароматами, из которых вьют венки для новобрачных.

В эту минуту пробило девять часов на башне замка. С первым ударом колокола, королева вздрогнула, и с ужасом прислушиваясь, считала последующие.

— Семь лет тому назад, — сказала она дрожащим голосом, — в этот самый день, в этот самый час, и в этой самой комнате, где теперь мрак и тишина, было многочисленное шумное общество.

— Кажется, в ней, — сказала в свою очередь Алисса, прерванная в своих мечтаниях словами королевы, и отвечающая скорее на свои мысли, нежели на речь, достигнувшую ее слуха, — кажется, здесь праздновали бракосочетание вашего величества с королем Эдуардом?

— Да, здесь, — отвечала тихо королева, — но я думала о другом ужасном происшествии, случившемся в этой комнате: я говорю о взятии под стражу Мортимера, любовника королевы Изабеллы.

— Я давно слышала об этом происшествии, — сказала Алисса, вздрогнув и осматриваясь кругом со страхом, — и, признаюсь, с тех пор, как мы находимся в этом замке, мне хотелось узнать подробно, как и где это случилось, но так как теперь его величеству угодно было возвратить королеве Изабелле свободу и почести, которыми она прежде пользовалась, никто и не хотел удовлетворить мое любопытства из опасения или, может быть, по неведению. — Потом, после минутного молчания, спросила Алисса, приблизившись к королеве, — и вы думаете, ваше величество, что оно здесь случилось?

— Я не могу говорить о том, что королю угодно сохранить в тайне, — отвечала она, — и поэтому не знаю, где находится в настоящее время королева Изабелла, — во дворце или в золотой тюрьме, и кем назначен при ней этот ужасный Монтраверс, — секретарем или тюремщиком; и нахожу все решенное королем справедливым. Я его жена и вместе с тем первая подданная. Что сделано, того уже переменить нельзя, как равно и избежать определенного свыше. Поэтому я скажу только тебе, милая Алисса, что случилось в этой самой комнате, и не только сегодняшнего числа, но даже именно в девять часов, как Мортимера взяли под стражу в ту самую минуту, когда он, встав, может быть, с этих самых кресел, на которых сижу я, и отходя от стола, шел ложиться на эту кровать, на которую я, в продолжение всего времени моего здесь пребывания, не легла ни одного раза без того, чтобы мне не представилась вся эта кровавая сцена и все действующие в ней лица в виде привидений. Впрочем, Алисса, иногда стены бывают не так скромны, как люди; и эти, которыми мы окружены, не забыли всего того, чему они были свидетелями, и вот язык, который мне все рассказал, — продолжала королева, показывая на внутренность камина, — вот впадина между резьбою от острия меча. На этом месте упал Дугдал и ежели поднять ковер, находящийся под ногами, то, вероятно, на полу еще видно темное пятно от его крови; потому что борьба была ужасная, и Мортимер защищался как лев.

— Но, — сказала Алисса, отодвигая свое кресло, чтобы удалиться от того места, на котором человек так быстро перешел от жизни к предсмертным страданиям и потом к смерти, — но в чем заключалось преступление Мортимера? Невозможно, чтобы король Эдуард наказал так жестоко за связь, конечно, преступную, но и смерть такая страшная, которую испытал он, была за это наказанием слишком жестоким!

— Потому что, кроме этого преступления, он был виновен во многих ужасных злодеяниях. Он был причиной смерти короля, которого, по его приказанию, убили Гюрнай и Монтраверс; по ложным его донесениям был казнен граф Кент. Властвуя неограниченно во всем государстве, он вел его к совершенной погибели, когда настоящий король, власть которого он себе присвоил, из ребенка сделался взрослым человеком, то мало-помалу все его злодеяния сделались ему известны. Но войска, казна и все дела политические, все это было в руках любимца, и борьба с ним, как с неприятелем, была бы войной междоусобной. Почему король и решился поступить с ним, как с убийцей, и одна минута решила его участь. Однажды ночью, когда парламент был собран здесь, а королева и Мортимер жили в этом замке, охраняемом их друзьями, король подкупил одного из них, — и подземельем, ведущим в эту комнату, выход которого скрыт под этими разными украшениями, но я, несмотря на все мои старания найти его не могла, король проник с несколькими замаскированными людьми, в числе которых были Генрих Дугдал и Готье-Мони. Королева была уже в постели, а Робер Мортимер шел ложиться спать, как вдруг он увидел, что одна часть резных украшений в стене открылась, и пять вооруженных воинов в масках бросились в комнату, и пока двое из них побежали запереть изнутри двери, трое остальных кинулись на Мортимера, но он, успев схватить свой меч в одну минуту, рассек им голову Генриху Дугдалу, который хотел схватить его. В это самое время королева вскочила с постели, позабыв, что она совершенно раздета и находилась в тягости, приказала всем удалиться, говоря, что она королева. Это справедливо, сказал один из воинов, снимая маску, но ежели вы королева, ваше величество, то и я король. Изабелла вскрикнула, узнав Эдуарда, и упала на пол без чувств. В продолжении этого времени Готье-Мони обезоружил Робера; но так как крик королевы был слышен, то стража приблизилась к дверям, но увидев их запертыми, начала выламывать мечами и секирами. Робера Мортимера, связав, увлекли в подземелье, выход которого опять скрылся под резьбою, так что когда стража успела, выломав двери, войти в комнату, то в ней был один только убитый Дугдал и королева, лежащая без чувств, но от Робера Мортимера и его похитителей не осталось никакого следа. Долго продолжались бесполезные розыски, потому что королева не хотела признаваться, что сын ее пришел прямо к ее постели, чтобы схватить ее любовника. И по осуждению Мортимера на смерть, узнали только об этом происшествии. Его увидели на месте казни, где палач, открыв его грудь, вынул сердце и бросил его в жаровню на горящие угли, оставив труп в продолжение целых суток на показ и поругание народу, наконец, король, простив труп, позволил рудокопам Лондона похоронить его в их церкви. И вот это самое происшествие, семь лет тому назад, случилось в это самое время. Не права ли я была, сказав тебе, что это было ужасное и кровавое происшествие?