Александр Дюма - Графиня Салисбюри

Этого только и желали рыцари английские и бретанские; почему и начали отступать в большом порядке, но в это время отряд французов, наскоро вооружившийся, бросился с ужасными криками за ними в погоню. Рыцари, заметив это, пустились в галоп; но Готье-Мони остановился первый и сказал, что ни за что на свете не согласится услышать приветствие из уст прекрасной графини, пока не опрокинет несколько из этих дерзких, которые осмеливаются его преследовать; и говоря это он оборотился, поднял меч и бросился на них. Два брата Лейнондаля, мессир Ив Трезегиди, мессир Галеран Ландернау и еще многие последовали его примеру; отчего и завязалось настоящее сражение, потому что из лагеря беспрестанно подоспевали свежие войска, заменявшие собою убитых товарищей. Это принудило Готье-Мони и всех его товарищей к отступлению, что они и исполнили в большом порядке, оставив на месте сражения множество убитых французов и несколько своих убитых и раненых. Достигнув рва и окопов, они вдруг опять обратились на неприятеля с тем, чтобы дать время рассыпавшимся своим стрелкам войти в город; тогда французы хотели опять напасть на них, но завлеченные так близко к крепости, были осыпаны тучею стрел, пущенных с городских стен стрелками, которые оставались в городе, и принуждены были удалиться на перелет стрелы, оставив множество убитых людей и лошадей. Английские и бретанские рыцари вошли в крепость и встретили внизу лестницы замка графиню, которая хотела своими руками снять с них шлемы и, обняв каждого из них, благодарила за оказанную ей помощь.

В ту же ночь осаждающие, по причине полученного неприятелями подкрепления и из-за потери осадных своих машин, положили в совете снять осаду с города, так как не было никакой возможности взять его, и соединиться с Карлом Блуа; на другой день, осыпанные насмешками английских и бретанских рыцарей, оставили свой лагерь и удалились. Прибыв к замку Ораю, они уведомили Карла Блуа обо всем случившемся с ними, почему принуждены были снять осаду. Он принял уважительно объясненные ими причины, без всякого на них негодования, и не имея надобности в этой части армии, велел Людовику Испанскому, под начальством которого они находились, идти осаждать город Биньян, находившийся на стороне графини.

Мессир Людовик, исполняя полученное им приказание, выступил в поход. И в первый день, встретив на пути своем хорошо укрепленный замок Конкес, который также был за графа Монтфорского, и кастеляном в нем был ломбардский рыцарь, славный и отважный воин по имени Мансион. Поэтому мессир Людовик не захотел пройти так близко от бретанского гарнизона, чтобы не отомстить за неудачные свои покушения под Геннебоном; и остановись, начал готовиться к приступу. Осажденные, со своей стороны тоже не оробев, приготовились к отражению, и когда неприятель подступил к стенам замка, то они так храбро защищались, что принудили осаждающих без всякого успеха с наступлением ночи отступить. Мессир Людовик расположился лагерем под самыми стенами укрепленного замка.

Но так как Конкес находился только на расстоянии нескольких миль от Геннебона, то скоро дошла до Готье-Мони весть о том, что происходило под стенами этого замка: почему молодой рыцарь, собрав своих товарищей, предложил им преследовать мессира Людовика Испанского и принудить его и с Конкеса снять осаду. Общим мнением было, что удачное исполнение этого предложения принесет им много чести и будет истинным рыцарским поступком; посему они, отправившись с большою поспешностью под предводительством храброго своего начальника, скоро прибыли к стенам крепости, но делать было нечего, потому что замок находился уже во власти неприятелей, и гарнизон был весь перерезан. Войска Людовика Испанского, оставив в Конкесе шестьдесят храбрых воинов под начальством нового кастеляна для защиты замка, отправились далее по пути к Биньяну. Но этому намерению английских рыцарей не суждено было исполниться. Они думали уже возвратиться в Геннебон, но Готье-Мони объявил им, что хочет непременно узнать число и силу гарнизона, поэтому и пустился около стен крепости. Все товарищи его последовали за ним и скоро увидели пролом, через который мессир Людовик Испанский вошел накануне в замок, потому что новый гарнизон не имел еще времени его заделать. Оставив лошадей под надзором оруженосцев и слуг, сами рыцари, обнажив мечи, бросились через этот пролом в середину крепости. Испанцы хотели было защищаться, но так как они не могли сравниться с нападающими ни числом, ни храбростью, то через час времени замок был взят, и Готье-Мони взошел в замок в тот же самый пролом; в который вошел и Людовик Испанский Гарнцзон был весь истреблен за исключением только десяти человек, которых англичане, пощадив, отпустили, потом Готье-Мони, убедившись, что ему трудно будет удержать за собою взятый замок, отправился в обратный путь к Гиннебону, оставив в крепости только мертвые тела обоих гарнизонов.

По возвращении своем в Геннебон мессир Готье-Мони нашел в нем Роберта д’Артуа, прибывшего с новым подкреплением, присланным королем Эдуардом, для продолжения в Бретани войны против его врага Филиппа Валуа, которую он должен был с большим прискорбием прервать во Фландрии.

Эдуард хотел непременно исполнить свое обещание Алиссе, так же свято, как исполнил данное им графине Монтфорской. Перемирие, вследствие последнего посольства Гильома Монтегю, было заключено на два года с королем Давидом, и одним из условий этого перемирия было возвращение в Англию графа Салисбюри. Король Давид настаивал, чтобы Филипп Валуа возвратил свободу своему племяннику, потому что за него должен был получить свободу Мюррай, один из четырей баронов шотландских, завоевавших ему обратно его королевство. И как не значителен был такой пленник для Филиппа Валуа, как граф Салисбюри, но он не мог отказать в требовании своего союзника; поэтому в конце мая, в то самое время, как Готье-Мони действовал так успешно в Бретани, граф Салисбюри, получив свободу, возвратился в Англию.

Большого над собою усилия стоило Эдуарду освободить Салисбюри, но ревность принудила его через несколько дней по приезде графа в замок Варк, вызвать его поспешно в Лондон, под видом важного поручения, которое он должен был исполнить; приглашая также и графиню, потому что время назначенным торжествам в Виндзоре приближалось, и прекрасная Алисса по возвращении мужа своего обещала в них участвовать. Граф не подозревал ничего, потому что Алисса не хотела огорчить его, открыв ему внушенную ею невольно любовь Эдуарду, надеясь, что она скоро угаснет, потому что была уверена в себе, и нимало ее не страшилась. Почему граф и отправился в сопровождении Алиссы в Лондон, так как она теперь не имела более причины отказываться от приглашения короля.