Садриддин Айни - Рабы

— Как поживаете? Что нового у вас в тумене?

— Слава богу, по милости его высочества, с помощью благородных беков, подобных вам, в тумене благополучно. Услышав, что милость ваша возвратилась с «войны за веру», мы пришли поклониться вам и просить извинить нас за беспокойство, вам причиненное.

— Милости просим! — ответил Урман-Палван и велел мальчику подавать чай.

— Что нового в Бухаре? Расправились ли с джадидами? Установлено ли спокойствие? — спросил старший из мулл.

— Немного затихло и успокоилось. Нескольких джадидов наказали семьюдесятью пятью палками. Один из них умер, другие лежат в каганской больнице при смерти. Некоторые из джадидов успели бежать в Каган [91] Каган — Новая Бухара, город в 12 км от Бухары, важный железнодорожный узел, находившийся в руках русских. После Февральской революции в Кагане был образован Совет рабочих и крестьянских депутатов, который сыграл большую роль в развитии классового самосознания трудящихся Бухары. Бухарский эмир 7 апреля 1917 г. объявил манифест реформ, но вскоре отказался от него. Началась реакция, многие джадиды были схвачены и казнены. Часть их была спасена отрядом революционных солдат, прибывших в Бухару из Кагана. Среди джадидов, которые понесли наказание 75 палками, а впоследствии были спасены отрядом и лечились в каганском госпитале, был и Садриддин Айни. и там живут со своими семьями. Живут в гостинице, как русские. Они потеряли истинную веру, свою страну и свой народ.

Помогая слуге стелить скатерть, Урман-Палван продолжал:

— Назрулла-кушбеги, державший сторону джадидов, с женами и детьми выслан в Кермине и там заключен в темницу. Теперь на его место назначен Мирза Урганджи. Из высшего духовенства выслан Хаджи Икрам за то, что дал фетву на открытие школ джадидам. Новому раису благородной Бухары Абду Самадуходже, оказавшемуся джадидом, велено сидеть безвыходно дома. Изменники из придворных — Мирза Сахба-би [92] Стр. 149. Мирза Сахба-би — известный таджикский поэт начала XX в., казненный в 1918 г. в Кабадийане — местности в Восточной Бухаре. и Хаджи-дадха высланы в Кабадийан.

Слуги расставили скатерти, внесли угощение, разложили лепешки, принесли горячие чайники. Гости принялись за чай. Старый мулла спросил:

— Прошел слух, что весь Туркестан до самого Оренбурга перешел под власть нашего эмира. Верно это?

— Пока неизвестно. Так и должно быть: русские, свергнув своего царя, совсем потеряли голову. Там никто никому не подчиняется. Может ли в этих условиях Россия управлять такими обширными землями, как Туркестан? Другого выхода и не может быть, как просить эмира спасти все эти земли от беспорядка.

Кто-то из гостей спросил:

— Кого же русские сделали царем вместо Николая?

— Еще никого. Там правят от имени думы Милюков и Керенский.

— А что такое дума?

Урман-Палван задумался, но вскоре объяснил:

— Это такой дом, где собираются старшины и старосты. В каждом русском городе есть дума, — в Ташкенте и в Самарканде есть городские думы, а в Петербурге — одна на всю Россию. Вот эта дума, когда свергли царя, выбрала из своей среды министров и сейчас управляет.

Старший из мулл засмеялся.

— Как нельзя управлять стадом овец без пастуха и собаки, так же точно нельзя управлять людьми и подданными без царя и эмира. Русских людей называли умными, куда же девался их ум, если они такую путаницу напутали?

— Падишаха свергли не «умные» русские, — сказал Урман-Палван. — Вследствие долгой войны страна разрушилась, люди начали голодать. Особенно пострадали оборванцы, которые день находят, что кушать, другой день нет. Вот эти оборванцы, а также рабочие фабрик и заводов, солдаты, которым надоело воевать, — они восстали против царя. А дума, которая была стеснена неспособностью Николая и его вазиров, присоединилась к недовольным и свергла его, а страна осталась совсем без главы. По словам императорского консула [93] Стр. 150. Консул — Имеется в виду представитель русского правительства при бухарском эмире, так называемый «политический агент», после Февральской революции переименованный в резидента, местонахождение которого было в Кагане. его величеству, это безглавие постепенно будет устранено, не сам Николай, а сын его или какой-нибудь родственник будет возглашен падишахом и усмирит страну. А иначе никак невозможно, чтоб страна успокоилась без царя.

— Пусть русские дерутся между собой, но Туркестан все равно должен отойти к эмиру, — настаивал старый мулла. — Наше государство расширится, туменей и округов станет больше. Тогда и для таких полумулл, как мы, найдутся должности казиев и раисов. А то ведь приходится довольствоваться местом муллы в сельских мечетях. Посудите сами, какой толк?

Урман-Палван нахмурился:

— Благодарите бога, домулла, за сельскую мечеть. Молитесь, чтоб бог и ее у вас не отнял.

— Это почему же? — удивился мулла. — Откуда же возьмут столько казиев и раисов, чтобы назначить их, начиная с туменей и кончая курганами в Туркестане?

— Не об этом речь. Если в России все не успокоится, то и у нас спокойствия хватит ненадолго. В Кагане я видел удивительное зрелище. Когда понесли на кладбище Мирзу Назруллу, [94] Мирза Назрулла — участник демонстрации джадидов в Бухаре, организованной после обнародования манифеста эмиром (см. прим. к стр. 148). Схваченный и наказанный по велению эмира палками, он умер в Кагане. который не выдержал эмирского гнева и умер от семидесяти пяти палок, на улицах было немало рабочих хлопковых и маслобойных заводов, русских солдат, деревенской бедноты, сбежавшейся из окрестных мест. Некоторые говорили опасные речи. Один из рабочих с хлопкового завода даже так сказал: «Мы отомстим за тебя эмиру, нам не нужен эмир!»

Гости приуныли.

Урман-Палван попробовал ободрить их:

— Все это пока пустые слова, звенящие подобно пустой чашке весов. Что сумеют сделать десятки или хотя бы сотни, ну даже, предположим, тысячи босяков?

Но, подумав, сказал:

— Если же в России не установят твердый порядок, нашему государству будет трудно. Покой у нас кончится.

Принесли чайники свежего чая и расставили их перед гостями на коврах.

Урман-Палван, пододвинув себе чайник и пиалу и спросив разрешения у гостей, вытянул ноги по одеялу.

— Я три недели почти не ложился. День и ночь сидел в седле. Нас пять-шесть тысяч конных воинов, ежеминутно готовых кинуться в бой, три недели простояли на страже его высочества.

— Пожалуйста, пожалуйста, ложитесь поудобнее, но расскажите нам о происшедшем. Что это за джадиды? Чего они хотят?

— Джадиды? Они — мусульмане, но читают газеты и отвернулись от веры. С ними заодно бухарские евреи и персы. Раньше они добивались, чтобы открылись школы по новому образцу и чтобы исправили программы, по которым учатся в медресе. Но когда Николая согнали, джадиды начали требовать исправления всей нашей страны, — чтоб с земель взимали налог по размеру поля, независимо от урожая, чтоб запрещена была торговля кельями в медресе, чтоб над доходами и расходами государства был установлен присмотр, а для всех этих реформ, наряду с эмиром, должны быть эти люди из джадидов.