Конн Иггульден - Троица

– Молю Бога, милорды, чтобы эту самую конфискацию можно было сжечь или порвать, не прибегая к оружию. О Сент-Олбансе мы слышали даже во Франции: как Йорк спас короля от его пауков-советников, вырвав его у них из тенет и доставив в аббатство. Благородно, в высшей степени благородно. Отец короля проникся бы к спасителю своего сына любовью, в этом я не сомневаюсь.

– Ты знал короля Гарри? – удивленно поднял брови Уорик.

Капитан покачал головой:

– Да куда мне. Я был еще мальчишкой, когда он умер. А если б знал, то гордился. Нам редко везло на такого короля, каким был старина Хал [10] Гарри, Хал – прозвища Генриха V (1387–1422), короля Англии из династии Ланкастеров. . Он ведь завоевал для нас Францию.

– Он да. А такие, как Сомерсет и Саффолк, ее с таким же успехом продули, – ухмыльнулся Уорик. – Правда в том, что я тебе уже сказал. Король Генрих всего лишь мальчик, пускай и в обличье мужчины. Он окружен свитой придворных и лордов, что действуют от его имени, каждый сам себе король. Мой отец Солсбери увидел эту правду, когда разбил Перси с Сомерсетом. Но вот они снова поднялись с гребнями и шпорами, которые им навострила королева-француженка.

Капитан Троллоп вместо ответа помрачнел и отвернулся. В обычные времена имя королевы Маргарет ставилось выше всякой вины и порицания, в отличие от грязных шашней лордов и придворных прихлебателей. Даже намек в ее адрес заставил капитана нервно заерзать. Но прежде чем Уорик успел пригладить его взъерошенные чувства, заговорил Эдуард. После выпитого голос его был излишне громок, хотя глаза при этом закрыты:

– Если кого и лишать наследия, так это Перси, Эгремонта и Сомерсета. Наши отцы отсекли змеям головы, но их, видите ли, заменили сыновья. Те имена лучше вообще вымарать из Свитков, чтобы они уже никогда не поднялись. Я, как дело дойдет, такой промашки не допущу. – Он разлепил веки и обвел всех покрасневшими глазами. – Мой отец спас короля; если надо, то спасет еще раз. Но он, увы, проявил милость к домам, которые надо было, наоборот, ославить и разорить. Я б так и поступил, будь на то моя воля.

Последовало короткое затишье. Уорик сидел поджав губы, раздраженный юношеской спесью Эдуарда. Молчание, как ни странно, нарушил Троллоп:

– Англичане из Кале будут стоять с вами, милорды. Мы давали клятву верности. Разумеется, не против короля, что было бы безусловной изменой и клятвопреступлением, но против тех, кто корыстно использует его имя.

На лице пожилого служаки читалось беспокойство; все эти разговоры о знатных домах и высокой политике его явно смущали. Куда как проще видеть перед собой четко обозначенного врага и сплеча его крушить.

– Король Генрих сражаться не выйдет, – уверенно сказал Уорик. – Он словно ребенок или монах, спит от рассвета до заката или молится день-деньской. Так что пока он дремлет в Кенилворте, за свою верность присяге можешь не опасаться. Нам лишь надо, как ты говоришь, повстречать и разгромить тех, кто правит от его имени. Дело это непростое, кровавое, но когда мы его сделаем, победа будет за нами.

– Мы уничтожим их всех, – зевая, добавил с земли Эдуард. – И Йорки восторжествуют. Вот тогда я и вспомню, кто мне друг. А кто враг.

Гонец добрался до Кенилуорта посреди ночи, перебудив весь замок и подняв с постели королеву. В зал аудиенций к юному герольду она вышла как была – в просторном легком платье, с перехваченными лентой волосами и розовым спросонья лицом.

– Ваше высочество, – доложил юноша, – у меня сообщение от барона Одли. В качестве пароля мне было велено назвать вам слово: «Возмездие».

Несмотря на напряженность, Маргарет рассмеялась. Только Дерри Брюер мог задать имя своей любимой клячи в качестве пароля к столь серьезному делу.

Гонец смотрел не моргая.

– Давай, говори, – махнула она рукой. – Я слушаю.

Несмотря на молодость, герольд был человеком опытным. Закрыв глаза, он взялся пересказывать слова, которые ему во избежание перехвата письма было велено запомнить. Он не знал, что через час в замок с таким же посланием прибудет еще один посыльный. Дерри подстраховался на случай, если один гонец в дороге невзначай пропадет.

– Ваше высочество, Солсбери на марше, к югу от Ладлоу. У него на дороге встанут ваши поборники, с целью не дать ему сомкнуться с людьми Йорка. Местонахождение Уорика и Марча пока неизвестно. Лорд Одли испрашивает вашего согласия известить Бекингема, Эгремонта и Сомерсета; к выходу в поле готовятся также поборники короля. Да благословит нас Господь, ниспослав удачу.

Гонец открыл глаза, потея от облегчения: задание было выполнено.

– Ты возвращаешься обратно в стан лорда Одли? – задала вопрос Маргарет.

Молодой человек кивнул. Несмотря на усталость, держался он нарочито прямо.

– Сообщи ему, что Перси и Сомерсет вместе с поборниками короля находятся близ Ковентри, вооруженные и готовые к походу. С ними в поле выйдут Бекингем и мой муж. Передай лорду Одли мое благословение и пожелай всяческой удачи. Это всё. Сейчас я бы распорядилась тебя накормить и устроить на ночлег, но время дорого. Мой дворецкий даст тебе какой-нибудь снеди в дорогу.

– Вы очень великодушны, ваше высочество, – поблагодарил гонец, вновь закрывая глаза и шепотом проговаривая послание, чтобы лучше запомнить. Из зала он выбежал трусцой, оставив Маргарет в одиночестве взволнованно обдумывать, как поднять короля. Генрих был ко всему ключом, но доспехов не надевал с самого Сент-Олбанса.

По наблюдению барона Одли, поборники королевы являли собою сборище достаточно разношерстное. Многие из них, как и он сам, были родом из Чешира, а также из Шропшира и других соседних графств, откуда они приходили парами, тройками и целыми дюжинами. Кое-кто из этих, с позволения сказать, рыцарей мало чем отличался от обычных ополченцев – ни сюркотов и гербов, ни знаков отличия, кроме приколотого к груди серебристого лебедя королевы. Но при всей своей бедности и скудости снаряжения эти мелкопоместные сквайры были хотя бы подготовлены сражаться, в то время как остальные – простые пахари и кузнецы, мясники и строители – пришли единственно из преданности короне и неприятия Йорка.

Дерри Брюер был для них своеобразным связующим звеном – к такому выводу пришел Одли, наблюдая, как шпионских дел мастер цокает к нему через лагерь на своей клячонке. Именно Дерри Брюер, колеся по деревням, разворачивал свою вербовочную палатку и зазывал верных короне людей, готовых постоять за своих короля и королеву. Он же в сопровождении Уилфреда Таннера заезжал и на разбросанные по окрестностям фермы, где заключал контракты с целыми семьями – отцами, сыновьями и братьями; всеми, кто готов был поставить закорючку и получить за это знак верности: серебристого Лебедя королевы или Газель короля. Что касается Одли, то его задачей было за несколько месяцев превратить этих батраков и мелкопоместных сквайров в солдат. Некоторые из них состояли под его попечением уже с полгода, сделавшись вполне сносными вояками, в то время как новички толком даже не знали, каким концом держать копье. От такого разнобоя в стане царила неразбериха, но с прибытием Брюера все стало более-менее выправляться. В целом Одли считал его помощником весьма полезным. Жаль лишь, что память Брюера о сколь-либо крупных баталиях была несколько однобока, не охватывая понимания полевой тактики. В молодости он успел послужить пехотинцем, но в походе, должно быть, различал лишь впереди идущие ряды и дыхание тех, кто сзади. Именно поэтому Брюер, должно быть, и отказался от формального звания в войске поборников, сказав, что у него и без того должностей и обязанностей выше головы. Та напускная бравада, с какой он это произнес, откровенно веселила.