Виктория Балашова - Гибель Армады

— Ты бы посмотрела, — предложил он жене, — не ровен час, город захватят. Прежде чем давать советы, взглянула бы, — ворчал Мольон, недовольно взирая на пытавшихся встать на якорь гигантов. Высоченные мачты густым лесом закрыли вид, на который так любил любоваться комендант Кале, — непонятно, звать этого испанского адмирала на ужин или нет. Одна проблема порождает другую, — он опять начал вздыхать. Аппетит пропал.

— Зови, — жене было скучно, и она с радостью бы поглазела на герцога с труднопроизносимым именем. Хоть какое-то развлечение.

— Легко тебе давать советы! Тут политика, не платья! — Мольон снисходительно посмотрел на жену, поднимавшуюся со стула.

— Ах! Как их много! — она замахала руками и чуть не упала в обморок, увидев столпотворение кораблей. Потом мадам де Мольон вспомнила про свой немалый вес и о том, что в последний раз ее попытка потерять сознание привела лишь к падению не удержавшего ее мужа и синякам на теле. Она вытащила платок, громко задышала, потом подхватила юбки и вернулась к столу, — зови адмирала, — решительно произнесла жена коменданта.

«Раз тут такой флот, то каков должен быть командующий!» — подумала она и придвинула к себе чашку с молоком, покрытым жирной, густой пенкой…

Ветер дул на славу и, как обычно, не в ту сторону. Сначала их гнало к Кале, и это всех вполне устраивало. Но теперь корабли норовило выбросить на берег. С великим трудом бросив якоря, флот, шатаясь, словно пьяный, нашедший для своего тела опору, наконец обрел подобие устойчивости. Солдаты и матросы вповалку лежали на палубах. Силы оставили всех. Капитаны и командующие ушли в каюты отдыхать.

— Итак, последние попытки хоть что-то предпринять, — обратился де Лейва к Антонио. Они сидели в каюте дона Алонсо, не в силах уснуть. Каждого мучили мысли, как надоедливые мухи, жужжащие в голове.

— Почему последние? — Антонио заметил про себя, что слово «почему» использовал в последние дни, пожалуй, чаще, чем за всю предыдущую жизнь.

— Если не заберем Парму и не пойдем снова к острову, нам одно останется: возвращаться домой. Наши силы на исходе. А главное, — де Лейва покрутил головой, будто пытаясь увидеть подслушивающих, и понизил голос до шепота, — предсказывают, ветер переменился надолго. Он будет упорно гнать нас на север. Обратно идти — значит идти против ветра. Причем еще и против англичан — они остаются у нас за спиной. Возвращение в Испанию практически невозможно! Этого де Вилар предугадать не мог.

— Но он лишь сказал, что Армада погибнет. Про возвращение домой он не говорил, — возразил Антонио, — а если мы не возьмем Парму, то у нас самих шансов не осталось? — он тоже зашептал.

— Ветер гонит нас прочь от острова. Но, соединившись с герцогом Пармским, мы, конечно, предпримем попытку высадиться. Ладно, давай отдыхать. Впереди нас ждут тяжелые дни в любом случае.

В тот же день стало ясно, насколько сложно окажется продолжать борьбу. Позади дружными рядами стояли эскадры Говарда и Дрейка. Они не подходили к Армаде на близкое расстояние, но видны были отлично. Разведка приносила неприятные сведения: англичане расположились у собственного берега, имея доступ к свежей еде и постоянному обеспечению боеприпасами. От Кале англичан отделяло около тридцати километров. При попутном ветре такое расстояние было для них легко преодолимо, в то время как испанцы оставались прижатыми к французскому побережью.

Впереди стояли эскадра Сеймура и голландские повстанцы. Они отрезали путь к Парме. Оставалась возможность вступить с ними в бой, но капитаны предупреждали: впереди мелководье и пройти туда крупным кораблям Армады не удастся. Да и прорыв к Дюнкерку не давал большого преимущества. Все три эскадры неприятеля остались бы позади, прикрыв путь не только к английским берегам, но и, как верно заметил де Лейва, к родным тоже.

Поздно вечером Антонио встретился с еле стоявшим на ногах доном Алонсо.

— Что предпринимает герцог? — спросил он.

— Отправился на ужин к коменданту Кале, — усмехнулся де Лейва, — прежде успел сообщить, что отправил Парме письмо.

Дон Алонсо умел держать паузу. Несмотря на усталость, Антонио от нетерпения чуть не пританцовывал. Он не выдержал:

— Что в письме? Мы все-таки вступаем в бой с Сеймуром?

— Нет, — отчеканил де Лейва, — наш адмирал обладает отличным воображением! Он предложил Парме идти сюда вместе со всеми своими солдатами.

— Как идти? — в голове у Антонио ситуация никак не укладывалась. — Пешком?

— Ну кто пешком, кто верхом. Здесь недалеко — всего около сорока километров, — было непонятно, то ли шутит дон Алонсо, то ли серьезно говорит, — мы туда по мелководью не дойдем всей Армадой. Отправлять в бой те небольшие суда, которые пройдут, значит отправлять их на верную гибель. На них меньше всего пушек и самый неподготовленный экипаж. Вот Медина-Сидония и предложил одолеть расстояние от Дюнкерка до Кале пешком. Они сядут к нам на корабли, и уж как-нибудь, с Божьей помощью, будем снова прорываться к Англии.

— Пока Господь не сильно нам помогал, — проворчал Антонио, — вряд ли стоит рассчитывать на его помощь.

— Тебя только это смущает?

— Ну да, — кивнул Антонио, — план не плох. Почему нет?

— Потому что, какое бы ни было тут расстояние, переход займет несколько дней. Пока герцог подготовит все необходимое и снимется с места. Он же не собирался никуда идти, собирался грузиться на баржи. Пока здесь распределим всех по кораблям и сможем сняться с якоря, при встречном ветре. Но главное не в этом. Главное в том, что стоим мы возле французского города, мозоля им тут глаза. Нам самим не следует долго здесь задерживаться. Французы сохраняют нейтралитет. Если из Англии полетят сюда письма с претензиями, то нас быстро попросят уходить из гавани. А как пойдет по французской территории армия Пармского? Весело помахивая французам в приветствии рукой и размахивая испанскими флагами?

Антонио засмеялся, но быстро замолчал.

— Ничего хорошего, согласен. Что считает герцог Пармский?

— К нему отправились посыльные по морю и по суше. Кто-то дойдет точно. Если не привлекать к себе внимания, добраться можно. Думаю, завтра узнаем ответ.

— А де Вилару, получается, он заранее известен, — медленно произнес Антонио, проводя ладонью по спутанным волосам.

— Почему? — настала очередь задавать вопросы дону Алонсо.

— Раз он знает, что мы проиграем, значит, он уверен: с Пармой нам не встретиться.

— Или встретиться, но англичан не победить, — еле слышно произнес де Лейва.

Антонио оглянулся. Корабли под напором ветра наклонялись так, что чуть не касались мачтами воды, скрипело дерево. Время от времени на палубу обрушивались волны. Тучи на сей раз неслись по небу галопом, почти полностью закрывая звезды. Несмотря на темноту, вдали виднелись фонари, горевшие на английских кораблях. Тревога поселилась в сердце Антонио. Жестокие слова де Вилара не выходили из головы.