Лора Вальден - В долине горячих источников

— Парализована? — с ужасом в голосе переспросила Абигайль.

— Да, она больше не может шевелить ногами и, скорее всего, проведет остаток своей жизни в постели или, если повезет, в инвалидной коляске! Беспомощная женщина, за которой нужно будет ухаживать!

— Оливия! — раздался хриплый голос из комнаты наверху. — Оливия!

— Она зовет тебя, — бесцветным голосом произнесла Аннабель, заметив, что сестра не сдвинулась с места.

— А я не пойду. Это твой дом, и это из-за тебя она оказалась в таком положении!

— Оливия, а ты и впрямь мерзкая, — возмутилась Абигайль. Ее любезность как ветром сдуло.

Дункан возмущенно пробормотал:

— Не знаю, что на тебя нашло, мама, но ты словно фурия набросилась на сестру, и я не собираюсь просто стоять и слушать это.

Оливия в недоумении уставилась на сына. Таким тоном он с ней никогда не разговаривал.

— Оливия! — Голос матери звучал жалобно, почти умоляюще.

— Иди уже! — воскликнула Абигайль, но Оливия упрямо скрестила руки на груди и заявила, что больше не войдет в комнату, где пахнет смертью.

Аннабель бросила на нее испуганный взгляд, а затем молча стала подниматься по лестнице.

— Разве я тебя звала? — прохрипела Марианна, когда Аннабель вошла в комнату.

— Что тебе принести? — спросила в ответ Аннабель, изо всех сил стараясь не показать, насколько она растеряна и обижена из-за неслыханного поведения сестры. Оливия всегда была капризной, избалованной и немного высокомерной, но злой — никогда. К сожалению, она изменилась, причем не в лучшую сторону.

— Я хочу стакан молока. Но пусть она принесет. В дальнейшем за мной будет ухаживать она . Я хочу, чтобы за мной ухаживала Оливия.

Аннабель с трудом сдержалась, чтобы не произнести вертевшиеся у нее на языке слова возмущения. Вместо этого она поспешно повернулась на каблуках и молча вышла из комнаты. Слезы застилали глаза. Женщина решительно вытерла с лица их предательские следы. Никто не должен видеть, что она плакала. Впрочем, Аннабель всегда была плаксивой, но после приезда Оливии сдерживаться не получалось совсем.

— Мама недвусмысленно требует тебя, Оливия! — наконец твердым голосом объявила она. Теперь все взгляды были устремлены на среднюю сестру.

Оливия по-прежнему стояла, словно окаменев, даже не пытаясь сдвинуться с места.

— Скажи ей, что с учетом того, как со мной обращаются в этом доме, я не задержусь здесь ни на секунду. А ты, мой милый сын, должен немедленно передо мной извиниться. Мы уходим!

— Ведите себя тише, иначе мама услышит. Оливия, ты не можешь бросить ее сейчас одну, — умоляющим тоном прошептала Аннабель, но Оливия не отреагировала на ее слова, она ждала реакции сына.

— Дункан, пожалуйста, скажи мистеру Харперу, что мы уезжаем немедленно. Пусть узнает, когда уходит ближайший поезд. Если будет необходимо, переедем в другой отель. Слава богу, прошли те времена, когда этот дом был единственным во всей округе.

Дункан не сдвинулся с места.

Оливия сердито сверкнула глазами и подошла вплотную к сыну.

— Ты меня не понял? Мы уезжаем!

— Я понял тебя, мама, — спокойно произнес он. — Понял я и то, что с тех пор как мы приехали сюда, тебя мучит ужасная головная боль, однако это не может быть причиной того, чтобы мучить тетю Аннабель и бросать свою мать…

— Просто чудесно. Это еще вопрос, кто кого бросает! — возмутилась Оливия и нетерпеливо дернула сына за руку, но Дункан осторожно высвободился.

— Я побуду еще пару дней. Мне кажется, что всем нам придется нелегко, когда бабушка узнает, что ты не будешь с ней рядом именно тогда, когда она нуждается в этом больше всего.

Засопев от ярости, но не произнеся больше ни слова, Оливия с гордо поднятой головой направилась к комнате номер девять.

Первой обрела дар речи Аннабель:

— И кто теперь принесет ей стакан молока?

— Тетя Абигайль, — предложил Дункан, но Абигайль уже уселась на свой чемодан и пробормотала:

— Она стала ужасно невыносимой.

— Кто-то должен осторожно сообщить ей, что Оливия ушла, — заметила Аннабель и торопливо добавила: — Я с удовольствием взяла бы это на себя, но сейчас уже пора подавать гостям ужин, и я должна помочь Руие на кухне.

— Руие? — удивленно переспросила Абигайль. — Нашей Руие?

— Да, я наняла ее, когда после смерти отца мама передала нам отель, — почти извиняющимся тоном пояснила Аннабель.

— Но это же чудесно! Мне она всегда нравилась!

— Я пойду к бабушке, — заявил Дункан.

Чуть позже Дункан с задумчивым видом вошел в комнату бабушки. Поведение матери сильно задело его. Он знал, что на самом деле Оливия — добрый человек. Она всегда была заботливой и внимательной. Возможно, это как-то связано с тем, что отец все реже бывает дома? Или причина в этой жуткой головной боли?

— Где твоя мать? Кто это так кричал? И о чем вы там внизу шушукались? — засыпала его вопросами настороженная Марианна. Она уже сидела на постели и нетерпеливо барабанила костлявыми пальцами по одеялу.

Дункан откашлялся и протянул ей стакан.

— Где Оливия? — повторила она.

— Понимаешь, бабушка, она уже не первую неделю страдает от ужасной головной боли. Из-за этого воздуха маме стало хуже, и ей пришлось немедленно уехать.

Молодому человеку до глубины души было больно смотреть, как в ту же секунду пожилая женщина сникла. Казалось, она внезапно постарела на несколько лет.

— Твоя мать уехала из Роторуа, не попрощавшись со мной? — На глазах Марианны выступили слезы.

— Я должен передать тебе, что она скоро вернется. Как только совсем поправится, — солгал Дункан.

— Она больна? Но почему мне никто ничего не сказал? Бедная девочка! Она приехала в такую даль, хотя ей плохо. Боже мой, что с ней? Она уже была у врача? — Марианна устало умолкла, залпом выпила молоко.

— Я думаю, что скоро ей станет легче, — вяло произнес Дункан.

— Но кто же теперь будет ухаживать за мной? Аннабель носится только со своими постояльцами. Кроме того, мне становится так грустно, как только я вижу ее. Сразу вспоминаю Элизабет. К тому же она делает вид, что приносит себя в жертву, а на самом деле ей противно возиться со мной. Мне нужен кто-то, кто не будет ухаживать за мной из-под палки. Кто-то, чье присутствие мне приятно…

— Бабушка, мы ведь все тебя любим. Тетя Аннабель, дядя Гордон, я и…

— Значит, ты побудешь еще немного? — перебила она его с недвусмысленным упреком в голосе.

Дункан смущенно отвернулся и пробормотал:

— Она хотела, чтобы я побыл пару дней вместо нее.

— Но этот ужасный поезд… Кто же будет с ней, если ей нехорошо? — встревоженно поинтересовалась Марианна.

— Я думаю, что она поспит в поезде, — ответил юноша, а потом ему пришло в голову, что он может отвлечь бабушку от внезапного отъезда Оливии и наверняка порадовать другой новостью. — Бабушка, есть еще кое-кто, кому хочется поухаживать за тобой. — Он улыбнулся, радуясь, что вовремя вспомнил о своей второй тетке.