Овидий Горчаков - Если б мы не любили так нежно

Уже по прибытии в Москву выяснилось, что Царь-недоросль крепко надул «бельских немчин». После осады Белой пришлось заново обрядить шкотов оружием, закупать почти всю рейтарскую амуницию: мушкеты, пистоли, сабли, латы, кирасы, шишаки, сумы, подсумки, огромные седельные пистоли по паре на брата и «рейтарский и конский всякий убор». Началось «строение мундиров», «штанов со всяким к тому прикладом» у российских и чужестранных купцов, закройщиков, портных и прочих работных людей, что одно уже стоило немыслимых денег, и все это вычиталось из будущего жалованья райтаров! Хорошо хоть коня со снаряжением не пришлось покупать Лермонту. Аргамак или бахмат стоил тогда сто рублей, не меньше, сумма по тем временам громадная. Безлошадные же влезли в такие долги к Царю Московскому, что можно было надеяться на полный расчет лишь через два года, или, как было указано в приказе, в 7123 году по московскому летосчислению!..

Надо признать, что почти все шотландцы и ирландцы довольно долго путались с этим летосчислением…

Рейтарский полковник фон дер Ропп, пыхтя брылями, объявил новичкам:

— Клянусь тремя кельнскими Царями… уф… уф… вам оказана чересчур уж большая честь… уф… уф… вместе со всем моим полком вы, канальи, будете парадинами — придворными стражами… уф… уф… самого Царя! Целуйте крест на верность… уф… Царю Михаилу Федоровичу. И чтобы верность эту… уф… уф… содержать до гроба!.. В Третьей книге Моисеевой, главе Девятнадцатой, сказано устами Господа нашего: «Когда поселится пришлец в земле вашей, не притесняйте его: пришлец, поселившийся у вас, да будет для вас то же, что туземец ваш; люби его, как себя; ибо и вы были пришельцами в земле Египетской. Я Господь, Бог ваш». Помните, — это уже я говорю, — что русские… уф… уф… добрые христиане и чтут Священное Писание. Они добром платят за добро, но не дадут спуску тому, кто обманет их доверие. У пророка Иезекииля сказано о ландскнехтах библейских времен, служивших гордому Тиру: «Перс и Лидиянин и Ливиец находились в войске твоем и были у тебя ратниками, вешали на тебе щит и меч; они придавали тебе величие». Царь Михаил молод… уф… уф… а значит, щедр, не то что старый скупердяй Сигизмунд. Каждый, кто заслужит, может стать… уф… уф… поместным русским дворянином — земли русской всем хватит с избытком…

— Среди вас, — продолжал фон дер Ропп, — имеются люди хорошего рода. Учитесь… уф… уф… придворному вежеству и учтивости, — он вдруг подмигнул, — и вы далеко пойдете. Не один наемный ратник и пришелец возложил на себя… уф… уф… корону.

Исчерпав посулы, полковник перешел к угрозам:

— И зарубите себе на носу: назад вам дороги нет. Как дезертиры и перебежчики все вы объявлены польским королем изменниками и приговорены… уф… уф… заочно к смертной казни! А отсюда убежите — покарает вас русский Царь лютой смертью!

В Москве жили поначалу рейтары, или, как они себя называли на немецкий манер, «райтара», в Хамовнических светлицах (казармах), пока не перевели их почти в столь же тесные светлицы с нарами за Москворечьем. В этих светлицах женатики из числа старослужащих и то селились по две-три семьи в одном покое. Уверяли, что страна эта, Московская Русь, была европейской, но клопы в ее стольном граде водились чисто азиатские, отличавшиеся зверской кровожадностью. Целые полчища этих bed-bugs бродили тучами по светлицам, зверея, сатанея с сумерками и лютуя до самого утра. Сладу с ними не было никакого.

В первое же жалованье бельские шкоты познакомились с русскими деньгами. После Смутного времени серебряный рубль похудел с шестнадцати золотников серебра до одиннадцати. Ниже рубля шли полтины, гривенники, алтыны, копейки и деньги. Новые монеты были правильной круглой формы, а старые — продолговатой и довольно корявые. Рубль насчитывал сто копеек новгородских и двести — московских. Джорджу приятно было видеть на копейке-новгородке своего тезку с копьем — отсюда и название копейки.

Вскоре в полку стало известно, что Его Величество всемилостивейше обещает свое особое заступление каждому иноземцу, кто пожелает воспринять православное греческое вероисповедание. Это были не пустые посулы: старые рейтары знали, что выкрест получал и патент о новом чине, и грамоту на поместье быстрее прочих. Но лишь один ливонский рыцарь согласился стать православным, и про него говорили, что прежде, попав в плен к туркам, он принял магометанство!

Командир полка фон дер Ропп настоятельно уговаривал креститься:

— Не Иоанн-креститель крестился у Христа, а Христос у Иоанна. Креститесь же и вы, несчастные кальвины и лютеры, у русского Ивана!

Командир эскадрона Дуглас отговаривал:

— Шотландцы крестились раньше русских, так что не следует старокрещеным креститься у новокрещеных.

Лермонт и большинство шкотов склонны были согласиться с Дугласом, тем более что в полку ходил слух, будто фон дер Ропп получает от русской церкви по золотому за каждого новокрещеного. Большинство рейтаров, даже шляхтичи, ни уха, ни рыла не смыслили в родной грамоте, а уж по-русски объяснялись прекурьезно и прегадко. Полковник фон дер Ропп, прослужив почти четверть века в русской службе, считал себя знатоком русского языка, хотя не мог ни читать, ни писать и расписывался с трудом. Он бранил зауряд все русское и частенько грозился уехать на родные берега Рейна, но в действительности давно бросил думать о расставании с Московией.

Лермонт хитер в письменности и языках, полковник фон дер Ропп предложил было ему стать писарем, дабы «всякое письменное произведение могло быть порядочно», но упрямый шкот заявил, что не за тем из Шкотии приехал, чтобы бумагу и чернила переводить.

Сравнивая через год денежное, вещевое и квартирное довольствие Царя всея Руси и короля Речи Посполитой, Лермонт изрек по-русски:

— Хрен не слаще редьки!

С августа 1614 года до весны 1615-го Московский рейтарский полк почти весь стоял против поляков под Дорогобужем, но шквадрон «бельских немчин» Дугласа почти всю зиму провел в Москве, где он нес со стрельцами охрану Кремля. Видно, «бельским немчинам» еще не очень доверяли. Поляки крепко держали Смоленск. Русское войско, предводительствуемое князем Димитрием Мамстрюковичем Черкасским, с трудом удерживало Побережье и никак не могло собраться с силами, чтобы пойти на Смоленск. Пройдет еще пять лет, прежде чем Московия заключит мир с Речью Посполитой.

С первого взгляда Джордж Лермонт влюбился в Кремль. Пораженный, потрясенный, ходил он в яркий солнечный день от собора к собору, от терема к терему. «Златом покровенные и пречюдно украшенные», они производили незабываемое впечатление. Самым древним храмом в тогда уже почти пятисотлетием Кремле была церковь Рождества Богоматери, построенная в конце XIV века. Тогда, во времена Дмитрия Донского, стены Кремля, его башни и храмы складывали из белого камня, но с конца XV их заменили кирпичными…