Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1874—1883

– Кто —то из гостей напрашивался к вам с визитом?

– Нет.

– А к вашей супруге?

– Нет.

– Вы знаете точно?

– Она бы мне сказала об этом.

– Хорошо, кто из прислуги знал, что драгоценности хранятся в запираемом ящике.

– Все, думаю.

– Понятно.

– Иван Дмитрич, – на пороге стоял улыбающийся Жуков.

– Вижу по улыбке что—то обнаружил.

– Есть немножко, – и Миша протянул Путилину раскрытую ладонь, на которой лежало потемневшее от времени серебряное колечко и такая же старая цепочка.

– Вам знакомо? – Спросил у Николая Ивановича начальник сыска.

– Да, они были со всеми драгоценностями.

– Где? – Поинтересовался у помощника.

– У кучера Василия в кармане пиджака, что висит в его комнате.

– У кучера, в кармане? – Подал голос хозяин, на который начальник сыска не обратил внимания.

– Надеюсь, ты пригласил его сюда?

– Он ждёт за дверью.

– Так, – задумчивое лицо на миг нахмурилось, – Миша, – и он что—то зашептал ему на ухо.

– Уже выполняю.

– Скажите, Николай Иванович, кто рекомендовал вам хор и оркестр.

– Не знаю, где—то читал или прослышал, что обойдутся недорого, вот и нанял.

– Позовите вашего кучера, не то мается в неизвестности.

Кучер Василий, среднего роста мужчина лет тридцати с пышным чубом, вошёл в комнату как—то бочком, словно боялся не только наследить, но и попасться на глаза. В руках мял выцветшую фуражку.

– Значит, ты служишь у господина Дауделя кучером?

– Именно так.

– Как давно? – Хозяин хотел что—то сказать, но Иван Дмитриевич так на него посмотрел, что тот не произнёс ни слова.

– Четвёртый годок.

– Доволен местом?

– Премного благодарен Николаю Ивановичу, – кучер метнул не очень дружелюбный взгляд на хозяина, – сыт, жильё имею и деньги получаю.

– Ты знаешь, что в твоём пиджаке найдено вот это, – Иван Дмитриевич показал кольцо и цепочку кучеру.

– Не—е—ет, – протянул Василий, – это не моё. Первый раз вижу.

– К тебе много знакомых ходит в гости.

Кучер покосился на хозяина и произнёс:

– Нет, нам запрещено.

– Значит, в первый раз видишь и объяснить, как попали к тебе в карман не можешь?

– Истинно так.

– Ладно ступай.

Когда кучер вышел, хозяин, багровея лицом, прошипел:

– Это же он, почему вы его отпускаете?

– Поверьте, любезный Николай Иванович, я знаю, что делаю. Я сейчас вернусь.

Кучера нагнал во дворе, Даудель видель из окна, как Иван Дмитриевич остановил Василия во дворе.

– Вот что, голубь мой сизокрылый, – произнёс Путилин, – здесь только я и ты, хозяин, хотя и видит нас, но не слышит, поэтому отвечай без утайки ты меня понял?

– Что ж не понять? Теперь я не только места лишусь, подумает Николай Иванович, что я злодейство учинил.

– Не подумает, если мне честно всё расскажешь. Кто к тебе в гости захаживает?

– Строго у нас с этим.

– Василий, мы здесь одни, так что выкладывай, если не хочешь, чтобы хозяин тебя в кутузку отправил.

– За что?

– Василий, – повысил голос Иван Дмитриевич.

– Односельчанин ко мне в последнее время приходит.

– Василий, мне надо тебе вопросы задавать или сам о нём поведаешь? Кто? Имя, фамилия, где служит, чем занимается, где проживает, характера какого. Всё рассказывай, я повторяю, всё.

Василий тяжело вздохнул.

– Степан Кольчугин, служит дворником у купца Феромонова, там же и проживает.

– Где?

– На Екатеринославской улице.

– Что мне из тебя клещами сведения тащить?

– С детства он скрытный, да к тому же завистливый.

– Когда его в последний раз видел?

– Дак, в хоре он пел.

– В каком? – Недоумевая, спросил Путилин.

– Дак, в том, что хозяин пригласил.

– Как он туда попал?

– Не знаю, – пожал плечами Василий.

– Он же дворником служит. Ты к нему в гости ходишь?

– Иной раз.

– Ты знаешь, что хозяин тебя начал подозревать?

– Знаю, – сжал губы дворник.

– Хочешь подозрение с себя снять?

– Бог – свидетель, не виновен и не хочу, чтобы обо мне дурного не думали.

– Тогда, – Иван Дмитриевич смотрел в глаза Василия, – ты должен сходить к Степану и в разговоре сказать, когда тот поинтересуется твоими хозяевами, что они, мол, сегодня в Шлиссельбург едут.

– А если не спросит?

– Будь уверен, спросит.

– Вы правы, господин Путилин, спросил и обрадовался, когда узнал о том, что хозяина с семьёй не будет дома.

– Теперь, господин Даутель, у меня к вам одна просьба.

– Если это вернёт драгоценности моей супруги, то я готов, – хозяин сделал попытку пошутить.

– Вернёт, – вполне серьёзно ответил на слова Николая Ивановича Путилин.

– Я внимательно слушаю.

– Вам есть где остановиться сегодня с семьёю?

– А дом?

– Мне нужно, чтобы вы сказали прислуге об отъезде на день —два.

– Зачем?

– Чтобы вернуть драгоценности вашей жены.

– Тогда мы поедем к моей сестре в Царское село.

– Хорошо, но скажите, что в Шлиссельбург.

– А…

– Преступник уже знает, что дом будет свободен и сможет беспрепятственно забрать похищенное.

– Вы знаете, где они лежат? – Заикаясь, спросил хозяин.

– Да.

– Почему тогда не взять их сейчас? – Господин Даудель сглотнул скопившуюся слюну.

– Тогда мы не словим злодея.

– Пойду предупрежу Елизавету Петровну.

– Более всего подозрителен односельчанин Василия Степан Кольчугин, – докладывал вернувшийся Миша.

– Всё сходится, – и Путилин рассказал, что сегодня хозяев не будет дома, и поэтому стоит ждать «гостя», который придёт за спрятанной добычей.

– Вы нашли?

– В одной из кадок.

– В левой? – Спрсил Жуков.

– В левой.

– Самое любопытное, что следы на подоконнике, натолкнули меня на одну интересную мыль.

– Извините, какую? – Спросил хозяин. – Ведь это следы вора?

– Да, именно такой была моя первая мысль, но вы не обратили внимания, что след только один.

– И что с того?

– Но ведь человек стал бы на подоконник двумя ногами, а значит должно остаться четыре следа, если вор влез в окно и вылез, а вот отпечаток локтя не вписывается. Скорее всего, можно видеть следы пальцев, а не локтя.

– Но…

– Если отнестись к следам с большей внимательностью, то без сомнения вы обнаружили, что следы оставлены вором, чтобы мы обратили внимание на кучера, ведь это в его каморке найдены серебряное колечко и цепочка.

– Нашли—то у него?

– Это вам так показалось, на самом деле кучер не виновен, да, след оставлен его сапогом, но отпечаток виден весь от носка до каблука, чтобы мы опознали его по гвоздям, каблуку, но ведь человек не наступает так, обычно, на такой узкий подоконник вор стал на носки, а здесь целый след и он оставлен руками. Нажали на сапог и вот уже есть отпечаток.

– Похоже.

– И потом, ну как мог вор оставить только один след?