Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1874—1883

– Выдает себя за другого и живет по поддельному паспорту.

– Как же так? – удивление читалось на лице полицейского.– Я ж запрашивал уездных о Петрове?

Михаил развел руками, мол, ошибки бывают в любой работе, не только у нас, грешных, стоящих на страже законов.

Квартира состояла из двух комнат: спальни с разобранной кроватью, смятыми на ней простынями, разбросанными вещами и гостиной со стоящей на столе пустой бутылкой вина, открытой изящной коробкой конфет марки «Мирабелла». В стороне на подносе лежали несколько писем и телеграмм. Михаил посмотрел на полицейского, тот только покачал головой, брать нельзя, господин Жуков, нельзя, Вы же сказали только осмотр. Помощник Путилина пожал плечами, хорошо, я слово привык держать, только загляну в них.

Содержание было странным, говорилось о горячих и холодных блюдах, словно друг другу отсылали рецепты диковинных блюд,

В шкапе стоял чемодан, в котором находилась маленькая химическая лаборатория с колбами, реактивами, два кинжала и пистолет с десятком патронов.

У Миши похолодело в груди, когда входная дверь в квартиру распахнулась. Если прибыл хозяин, то жалоб в прокурорский надзор не избежать, а вслед за этим… не хотелось думать, но раздались тяжелые шаги и в гостиную вошел собственной персоной начальник сыскной полиции, лицо которого высказывало крайнюю степень раздражения по отношению к присутствующим.

– Михаил, – произнёс вошедший Путилин, – я жду объяснений.

Помощник молчал, околоточный вообще стал, словно бы меньше ростом, и продвигался бочком к выходу.

– Михаил, что происходит? Что за самоуправство? Почему ты в чужой квартире?

В возникшей тишине были слышны крики торговцев и стук подков по мостовой.

– К Вам я тоже обращаюсь, – Иван Дмитриевич повернулся к застывшему полицейскому и немигающим взглядом буравил околоточного, который покраснел, как вареный рак. Выдержал минутную паузу и уже более спокойным тоном, вытирая ладонью лицо, произнёс. – Я попрошу Вас пригласить понятых, – и перехватил изумленный взгляд помощника, – да, я успел заехать к товарищу прокурора и взять письменное предписание на проведение обыска.

Околоточный призраком исчез за дверью.

Путилин подошел вплотную к Жукову.

– Ежели вновь с твоей стороны будет промашка, не обессудь, накажу, как подобает строгому начальнику, – каждое слово звучало забиваемым в доску гвоздем.

– Иван Дмитрич, – оправдывался Жуков, – я ж для пользы дела.

Путилин поднял руку и помощник умолк.

– Что накопал?

– Я ничего не трогал…

– Ой ли!

– Заглянул в те письма, что лежат на шкапе, и в чемодан, что внутри.

– Хорошо, – в прихожей послышались шаги, приближающихся людей, и у двери показался околоточный, из—за его спины выглядывали встревоженные лица.

– Вот, Вашство, – сказал околоточный, не переводя дыхания, – понятые.

– Позови, – Иван Дмитриевич обратился к полицейскому, – моих агентов, они внизу.

– Они здесь.

– Теперь, – повернулся к помощнику, – приступай.

Сам же подошел к подносу, где собрал письма, телеграммы в одну пачку, и сел на стул, углубившись в чтение, но не упуская из виду агентов, чтобы те, не дай Бог, совершили непоправимые ошибки.

Кроме чемодана с химическими веществами и тех писем, что лежали на подносе, было обнаружено мужское белье с метками «П. Е. Ф.»

– Иван Дмитрич, Вы правы, – расхаживал, заложив руки за спину, Михаил, – стало быть, разыскиваемый за покражу денег московский поверенный Еремей Федорович Поляков и есть Петров, снявший в наем квартиры в доходных домах Тулякова и Овсова почти за полгода до свершившегося убийства.

– Да, это правда, – продолжил слова Михаила Путилин, – тем более агент доложил, что у Петрова, проживающего в Петергофе, года два назад был украден паспорт. Ты заметил, что из окна съемной Петровым квартиры видно, как на ладони, кто выходит из дома Тулякова.

– Честно говоря, упустил из виду, значит, он наблюдал за Константином, отслеживал, чтобы тот не передумал, и стало быть убийство задумывалось давно, а наш Иванов явился только орудием?

– Совершенно верно, был своеобразным пистолетом в руках преступника.

– Тогда с апреля велось приготовление для принесения господина Ильина в жертву?

– Увы, это так. Ты что забыл про те происшествия, о которых судачила вся Варшава?

– Это не забудешь, – Михаил присел за стол, взяв в руку чернильницу, – такие повествования, что в жилах кровь стынет. Неужели госпожа Язвицкая такова, как о ней рассказывают?

– Не знаю, не знаю, – забрал чернильницу, поставил на место, одарив помощника хмурым взглядов, – интересно повстречать.

– Но, Иван Дмитрич, против нее—то ничего нет.

– В этом ты прав. Связать Полякова– Петрова с Ивановым возможно, тот снял квартиру, кстати он появлялся в гостинице сразу же после убийства, я думаю, его сможет опознать управляющий. Притом за ним кража ста тысяч. Удивительно другое. Я интересовался личностью поверенного Полякова, так отзывы исключительные, юрист с большим знанием, по всей России клиенты, которых он мог выбирать сам. В средствах стеснен не был, жил на широкую ногу, содержал семью и троих детей, но после посещения Варшавы, словно помешался, стал не похож на себя, рассеянный, раздражительный. Забросил дела и с деньгами клиентов уехал снова неведомо куда, но мне кажется, на встречу с госпожой Язвицкой. Вот и вся недолга.

– Невероятно.

– Невероятнее жизни, только жизнь, дорогой Миша.

– Так каковы наши дальнейшие розыски?:

– Ты читал письма и телеграммы? – ответил Путилин вопросом на вопрос.

– Да.

– Весьма любопытные послания.

– А я не заметил. Какие—то рецепты горячих, холодных блюд, ничего интересного, – пожал плечами Жуков.

– Как же так, Миша! – Иван Дмитриевич пожурил помощника.– Как же так? Каюсь, я не сразу сообразил, что каждое из них несет в себе.

– И?

– Как письма подписаны? – подсказал Путилин.

– Буквой «Л».

– Ничего не говорит тебе сия буквица?

– «Л», но не Эльжбета же?

– Эльжбета, Лиза, так вероятно наш казанова прозывал даму сердца и неужели ты думаешь, что полюбовники обменивались в письмах рецептами? Так то, я долго ломал голову, но счастливый случай натолкнул меня на определенную мысль. Горячее напоминает огонь, вспышку….

– Выстрел, – перебил с придыханием обрадовавшийся Михаил.

– Совершенно верно, а холодное…

– Стало быть либо яд, вот и чемодан с химическими реактивами, либо кинжал из того же чемодана.

– Правильно, я отдал чемодан на исследование, не догадываешься, что там оказалось?

– Я думаю – яд?

– Приготовленный в дар дядюшке, видимо, как успокоительные капли, и скорее всего, после убийства они предназначались для его племянника.