Ольга Малышкина - Невероятные приключения Брыся в пространстве и времени. Историко-фантастический роман для любознательных детей и взрослых

Печальную мысль Брысь додумать не успел, так как, сделав еще шаг вперед, снова полетел вниз…

Упал Брысь на какие-то склянки, которые в великом множестве стояли на широком дубовом столе. Прямо перед носом увидел оплывшую свечу – вероятно, он опрокинул ее при падении. Фитилек вдруг вспыхнул ярче, шаловливо подмигнул и стал слизывать огненным язычком разлившееся содержимое стеклянных бутылочек, пытаясь дотянуться до кучи старого тряпья на дальнем конце стола. «Это плохо!» – подумал кот, все еще находясь во власти чувств, «растрепавшихся» во время вертикального полета.

– Ах ты, чертяка! А ну брысь! Развелось вас тут!

Голос, хоть и назвал его по имени, но принадлежал незнакомому, устрашающего вида мужику. Он навис над Брысем, щекотнув длинной взлохмаченной бородой; бесцеремонно схватил за шкирку; скинул со стола и пинком отбросил в угол комнаты.

Теперь искатель приключений приземлился на все четыре лапы, но ошеломление еще не прошло, а потому он не двинулся с места, отрешенно наблюдая, как огромные ручищи хлопают по расходившемуся пламени, а тлеющие кусочки разлетаются по низкому сводчатому помещению. Один из них вспорхнул и исчез в дыре, через которую Брысь сюда попал.

Все происходящее требовало осмысления, и кот начал приводить себя в порядок, приглаживая шерстку языком. Еще в детстве мама объяснила, что эти размеренные движения очень способствуют умственному процессу.

Выводов напрашивалось, как минимум, два: он жив и находится в каком-то подвальном помещении, возможно, даже под Дворцом. Однако оставались и неясности – смущала одежда, которая была на мужике. Не то чтобы он раньше не видел тулупов, но в июне?! Хотя, и впрямь, не жарко. Может быть, каменные своды и летом не прогревались?

Наконец огонь был потушен, и человек принялся собирать склянки, не переставая ворчать. А Брысь достаточно пришел в себя, чтобы оглядеться в комнате.

Она была более чем странной. Помимо стола, на который он так неудачно свалился, у противоположной стены стояло диковинное сооружение, похожее на нижнюю часть печи, а над ней шатер, но только из железа. И повсюду деревянные полки, тоже заставленные всевозможными баночками, бутылочками и прочими стеклянными емкостями.

Брысь уже собирался незаметно выскользнуть через не плотно прикрытую массивную дверь, как сначала вдалеке, а потом все ближе и ближе стали раздаваться крики:

– Пожар! Пожар! Фельдмаршальский горит!

Что такое «пожар» он знал, видел однажды, когда жил во дворе старинного дома на Гребном канале. А вот «фельдмаршальский»? Наверное, что-то очень ценное, раз все так всполошились.

А суета разрасталась нешуточная: подвал сотрясался от топота десятков ног. Теперь уже кричали все сразу, без разбору, так что понимать смысл становилось все труднее:

– Воду, воду качай!

– Куда свое барахло тащишь? Наверх беги, государево спасайте!

– Семью-то вывезли? А Царь, Царь-то где?

– Куда вещи-то сносить?

– К Александрийскому! Да живей-живей! Ах, полыхает как!

Перепуганный Брысь заметался по комнате, не зная, что предпринять: то ли здесь в дальний угол забиться, то ли выбежать, пока до него никому нет дела. С Александрийским более-менее ясно – на площади колонна стоит, раньше столпом называлась, а вот причем тут Царь?! Может, про портрет говорят? Неужели и вправду Дворец горит? А как же кошки? А сокровища Эрмитажа?

Брысь не успевал сам себе задавать вопросы и, не выдержав неизвестности, выскочил из комнаты прямо кому-то под ноги. Споткнувшись, человек, одетый в необычные облегающие белые штаны и странного покроя мундир, стукнулся о каменный выступ, больно пнул кота и помчался дальше по темному узкому коридору. Следом бежали еще несколько в такой же чудной униформе, и каждый с топором или ломом. Наверное, служители Дворца, прижимаясь к стене, подумал Брысь и, на всякий случай, бросился за ними.

Коридор закончился ведущей наверх крутой лестницей, и отряд устремился по ней, задыхаясь от едкого дыма. Брысь мог бы нестись впереди, если бы знал, куда именно они направляются, но пока приходилось крутиться среди замыкающих, рискуя лапами и хвостом.

Навстречу, тесня друг друга, бежали люди, таща в руках кто свечной канделябр, кто фарфоровую вазу, кто картину в золоченой резной раме. А те, к кому присоединился перепуганный искатель приключений, поднимались все выше, пока не оказались на самом чердаке.

Там клубился дым. От него слезились глаза, а в горле что-то кололось, словно Брысь проглотил ежа-игольницу консьержки тети Маши, охранявшую вход в подъезд того самого дома на Гребном канале, во дворе которого он однажды зимовал и где (по чистой случайности!) тоже произошел пожар.

– Слуховое ищите! Через него на крышу галереи и ломайте её! Приказ Государя! Нельзя, чтобы огонь перекинулся на Эрмитаж!

Брысь заметил окно первым и стал звать остальных.

– Слышите, кот где-то мявкает? Не тот ли, что с нами всю дорогу бежал? Сюда, братцы! Нашел!

Разбив стекло, люди один за другим вылезли наружу, стараясь удержаться на ледяной корке. Брысь чуть не поперхнулся от удивления. Зима?! Но решать эту загадку сейчас не было времени – нужно спасать Эрмитаж, ведь он так и не успел найти портрет дамы в голубом парчовом платье и полюбоваться на сокровища! «Служители» пытались ломами и топорами отогнуть листы кровли, а искатель приключений отчаянными воплями подгонял их, пока не поскользнулся и уже в третий раз за день не полетел куда-то вниз…

«Куда-то» оказалось сугробом, смягчившим приземление. Наконец-то появилась минутка на раздумья, но ничего путного в голову не приходило. Не мог же он провести в трубе несколько месяцев и не умереть с голоду?! Или…? Брысь царапнул себя коготком по носу, а потом еще и куснул за кончик хвоста – больно! Значит, живой. Тогда совсем непонятно!

Ветер раздувал пожар все сильнее. Пламя гудело, и в нем, будто в гигантской топке, исчезал зал за залом: кренились колонны, проседали стены, полыхали бархатные шторы и роскошная мебель; под натиском огня проваливался красивый узорчатый пол; с веселым хрустальным звоном, совершенно неуместным в данных обстоятельствах, лопались стекла и зеркала…

Осколки сыпались на людей, которые отступили и мрачно наблюдали за погибающим Дворцом.

– Ну что, брат? Испугался? Вон, усы-то тебе опалило! Ты из этих что ли будешь, из мышеловов? А что с нами наверх побежал, а не со своими попрятался? Не переживай, подвал каменный, туда не достанет, не сгорят дружки твои!

Брысь, потрясенный картиной рушившейся МЕЧТЫ, не сразу сообразил, что обращаются к нему. Рядом на корточки присел один из тех, с кем он провел самые суматошные часы жизни. Человек потрепал его по ушам и поднялся, продолжая говорить уже со своими: