Михаил Попов - Цитадель тамплиеров

— Тем не менее я согласился выполнить его просьбу в разумные сроки. Святая Мария, я, наверное, уже втрое их превысил!

Принцесса схватила огромное блюдо и с размаху грохнула в каменный пол. Несчастный Био на четвереньках умчался из-под стола.

— Но на один-то день можете задержаться? — спокойно спросила принцесса.

Де Труа отрицательно покачал головой.

— Зачем? Ведь вы не станете другой.

— Я стану, какой захочу, — объявила принцесса, фыркнула и подошла к столу, взяла уцелевший кувшин и плеснула вина в два кубка.

— Итак, уезжаете?

Шевалье развел руками.

— Что же вы сообщите маркизу?

— Правду, а что еще? — Шевалье принял один из бокалов. — Маркиз просил меня выяснить, не желает ли принцесса Изабелла стать следующей королевой в Иерусалимском государстве. Я скажу, что узнать мне это не удалось.

— Это неправда, вы знаете, что я хочу быть королевой!

— Что это значит? — спросил де Труа. — Я вот сейчас хочу, чтобы вы мне отдали это письмо. С моей стороны было бы недобросовестно по отношению к маркизу оставить его здесь. Оно может случайно попасть в руки людей, относящихся к маркизу хуже, чем вы.

Изабелла поставила кубок на стол, сплела кисти рук и хрустнула пальцами.

— Ладно, — сказала она, — что сделать, чтобы маркиз понял, что я согласна?

— Ничего сверхъестественного. Написать ему это.

— Написать?

— Да, и отправить свое письмо со мной нынче ночью. А послание маркиза вы в таком случае оставьте у себя на случай каких-либо неожиданностей.

— А такие могут воспоследовать? — вскинулась принцесса.

— Почти наверняка — нет. Наверняка — нет. Я неловко выразился.

Изабелла велела принести письменные принадлежности. Отослав слуг, прогулялась вокруг стола.

— Ненавижу писать, — заявила она.

Де Труа пожал плечами и отхлебнул вина. Изабелла села к столу, разгладила пергамент, прижала его солонкой.

— Нет, — сказала она. — Я не могу вот так, сразу, не обдумав. Вы же понимаете, какой это документ.

— Я уезжаю на рассвете, — сухо сказал де Труа.

— Вы — безжалостный! — вырвалось у принцессы. Она внимательно посмотрела на шевалье: — Другой, наверно, не смог бы выполнить такую работу. А вдруг, став королевой, я вам припомню это выкручивание рук?

Де Труа не успел ответить. Изабелла отвернулась и, почти не отрывая пера, написала десяток строчек. Посыпала белым песком свежий текст. Свернула лист и швырнула под ноги шевалье.

— Я бы не удивилась, узнав, что вы маркиза заставили написать то письмо каким-нибудь изуверским способом.

Де Труа сделал вид, что шутка ему понравилась.

Когда шевалье приказал Гизо готовиться к отъезду, оруженосец спросил:

— Мы совсем уезжаем из Яффы?

Этот вопрос удивил де Труа. Он не делился своими планами со слугою, ценя его за молчаливость, понятливость и исполнительность.

Де Труа находился сейчас в настроении, мало чем отличавшемся от настроения только что оставленной им принцессы.

Его дела в Яффе почти закончились, поручение, в сущности, выполнено. Но нет спокойствия. Он собой недоволен.

Пожитки уместились в два баула. Глубокой ночью на трех лошадях де Труа и Гизо оставили дом и поскакали к жилищу госпожи Жильсон, за городские стены. Она встретила их заспанная и раздраженная. Но ворчать по поводу их вторжения среди ночи не смела.

— Приведите себя в порядок, — сказал де Труа, усаживаясь в кресло возле забранного железною сеткой окна.

— Что вы задумали, сударь? — спросила хозяйка, размазывая по лицу следы экзотических притираний.

— У нас мало времени, — сухо сказал шевалье.

— Но, согласитесь, в вашем присутствии…

— Пока вы облачаетесь, я объясню вам особенности предстоящей работы. Другого времени не будет.

— Смотрите в окно, а не на меня.

— Успокойтесь, я вас не вижу. Но если настаиваете, я отвернусь.

Тьма за решеткой стала бледнеть. В саду был туман. Де Труа закутался в плащ.

— Я привез вам шанс для реванша.

— Я не поняла.

— Вот здесь, — он похлопал себя по груди, — находится письмо Изабеллы к Конраду Монферратскому.

Госпожа Жильсон замерла над лоханью.

— Маркизу Конраду?

— Вы понятливы. Принцесса согласна выйти за него замуж.

— Замуж?! — вскрикнула госпожа Жильсон.

— Во-первых, не так громко, во-вторых, не перебивайте. Так вот, вы отвезете это письмо графу Рено.

— Я сделаю это с удовольствием, но… Но если он спросит, каким образом оно ко мне попало?

— Скорей всего, не спросит. Ему будет не до этого. Но если и спросит, ответите, что письмо дала вам принцесса.

— С какой стати?!

— Я просил не перебивать! И одевайтесь, что вы остолбенели! Скажете, что по заданию маркиза вы приехали в Яффу выяснить отношение Изабеллы к возможности такого брака. Вы привезли послание Монферрата и вот получили ответ. Репутация ваша графу известна, и он не удивится.

Госпожа торопливо, но тщательно одевалась. Де Труа любовался восходом.

— Но если он спросит, с какой целью я показываю ему это послание?

— Я уже говорил, ему будет не до деталей. А если что, говорите правду.

— Какую правду?! Я не говорила ни слова правды уже двадцать лет.

— Скажите, что ненавидите принцессу, хотите ей навредить, а попутно с выполнением просьбы маркиза устраиваете свои дела. Вы еще не одеты?! У нас нет времени. Сейчас граф дома и спит. Куда он денется через час, только Богу известно. Вы согласны искать его по всем охотничьим угодьям королевства?

— Не могу же я ехать к человеку, который мне не безразличен, одетой кое-как.

— Понадобится, так поедете голой, — негромко сказал де Труа.

Проводив ее, шевалье снова сел у окна. Перекликались птицы, что усилило прелесть утра.

Бесшумно вошел Гизо и спросил, подавать ли утреннее питье. И нужно ли распаковываться.

— Нет, Гизо, мы завершили дела. А питье давай.

Недвижно сидя в кресле, де Труа пытался себе представить, что произойдет, когда граф прочтет письмо. Ловушка сплетена хитро, и самая сильная птица не сумеет из нее вырваться. Но почему нет ощущения торжества или хотя бы удовлетворения?

Вошел Гизо с двуручным потиром, где содержалось питье, изготовленное по рецепту брата Гийома. Гизо осторожно поставил сосуд на подоконник рядом с креслом. Шевалье невольно следил взглядом за его движениями, думая о своем. И, когда оруженосец бесшумно удалился, его осенило. Ловушка! Конечно же, ловушка. Та, которую он соорудил для Изабеллы и Рено, не идет в сравнение с тою, что придумал для брата Реми брат Гийом. Все, с самого начала, от разговора на башне! Новый круг испытаний, вот в чем все дело. Брат Гийом предупредил его, а он и не поинтересовался, что это будет. Оказывается, вот что — его задвинули в угол и выкинули вон. Сослали с нелепым поручением в Яффу. Значит, брат Реми стал опасен. И пусть старается в этой дыре, наслаждаясь своим хитроумием.