Михаил Попов - Цитадель тамплиеров

— Но будет война. Настоящая и большая. Почти сто лет христиане трудились, удобряя Святую землю потом и кровью…

Отец Савари едва увернулся от пущенной в него кости.

— Филомен! — крикнул граф.

Мажордом появился тотчас.

— Уведите этого благородного старца. Найдите ему место для ночлега, учитывая его сан и возраст. А если отец Савари закапризничает, гоните его из замка.

Филомен не успел подтвердить, что понял приказание, как в трапезную влетел разгоряченный парень с боевым топориком.

— Говорите, Бильжо, что стряслось. Пожар? Наводнение?!

— Они скачут!

Рено поднялся на стену, ожидая увидеть войско. Но перед воротами гарцевало несколько всадников. Один что-то выкрикивал.

— Бильжо, узнайте, кто они и что нужно.

Возвратившись, юноша доложил:

— Это — Али, сын брата Саладинова, Малека-эль-Адал-Мафаидина.

— Какого дьявола он притащился?

— Он требует принцессу Замиру. В противном случае он предлагает вам поединок, мессир.

— Она ему — тетка? — спросил, неприятно усмехнувшись, Рено. — Забавно. Не слыхивал я, чтобы племянник выходил на бой из-за тетки. Видно, хмель ударил в молодые головы сарацинов. Что он из себя?

— Моих лет мессир, — отвечал Бильжо.

— Мальчишка, — пробормотал Рено. — Пойдет слух, что Шатильон воюет с женщинами и детьми.

Спасители принцессы Замиры кружили под стенами замка. Один держался несколько впереди, на голове его красовался тюрбан с большим драгоценным камнем, сверкавшим на солнце. Это был Али. Он выкрикивал оскорбления похитителю теток.

— Коня, — морщась, как от зубной боли, сказал граф.

Чтобы уравновесить силы и придать поединку более благородный вид, Рено выехал в поле лишь с тремя спутниками, запретив остальным даже седлать коней.

Племянник Саладина оказался довольно крупным, в седле он держался здорово; что было естественно. В руке у него сверкнула сабля.

— Ты — вор! — крикнул юноша бородатому мрачному человеку, кое-как державшемуся на коне.

— Хочешь непременно драться? — спросил тот, извлекая из ножен тяжелый, местами заржавевший меч. — А если я велю твою тетку выпустить? Она мне не нужна.

Это заявление несколько смутило юношу. Но звучало оно оскорбительно.

— Ты лжешь, разбойник! — крикнул Али, вообразив картину насилия над принцессою, после чего она стала «не нужна».

— Видит Бог, не я настоял на поединке, — вздохнул назорей.

Али отъехал шагов на сорок, лихо развернул коня и, поднявшись на стременах, понесся на врага, размахивая саблей. Граф даже и не пришпорил лошадь, она вперевалку бежала навстречу юному герою. Меч косо, неловко торчал из руки Рено Шатильонского, и сам он сидел кое-как.

Схватка получилась короткой. Граф двинул мечом, и саладинов племянник грянулся оземь. Сабля его отлетела. Если б он был в тяжелых латинских доспехах, смерть его была бы неминуема.

Слуги царевича кинулись отбивать его тело, но не тут-то было. Двоих пронзили стрелы, пущенные из арбалетов, остальные пустились в степь, и Рено не велел их преследовать.

Али, находящегося в беспамятстве, перенесли в крепость.

Когда графа кинулись поздравлять, он так рявкнул на льстецов, что те разбежались, крестясь.

— Куда поместить раненого? — спросил Филомен.

— Куда хочешь. Хоть в башню. Пусть женщины перевяжут его раны, у нас нет сиделок.

Маркиз Конрад Монферратский пребывал в растерянности. За неделю совместного путешествия ему ни разу не удавалось поговорить с Изабеллой о будущем. Она ловко уходила от темы.

Из Яффы они унеслись в такой спешке, что люди не выспались и лошади не отдохнули. Принцесса торопила, капризно командуя. Маркиз полагал, что их общая цель — Иерусалим, и там состоится публичная свадьба… В детали он не вникал, принцессе виднее. Однако все, относящееся к политической цели будущего союза, следовало прояснить и согласовать до приезда в столицу.

Между тем принцессу, как было видно, заботило нечто иное. Что именно?.. До времени маркиз решил смириться со странностями ее поведения.

Иерусалим они обогнули. Король Гюи мог неверно отреагировать на появление в городе своего могущественнейшего вассала с несколькими сотнями вооруженных людей. Ссориться было рано. На два дня войско замерло.

Затем Изабелла пришла к маркизу в шатер и заявила, что ей придется ненадолго отлучиться к северо-востоку, и согласен ли, мол, жених ей сопутствовать?

То, что все же она считает его своим женихом, смягчило Конрада, начинавшего злиться.

— Разумеется, Ваше высочество, я буду вас сопровождать.

Следующим утром небольшое войско Монферрата двинулось от северных ворот города по Иерихонской дороге. Иерусалимский двор ждал пышной свадьбы в одном из замков Конрада где-нибудь близ столицы, но вместо того дошла весть об экспедиции на север. Это произвело больший эффект, чем если бы конница Конрада атаковала королевский дворец.

— Я не верю, что Конрад рискнет затевать серьезные дрязги в момент, когда королевство на грани войны, — сказал Гюи.

— Иногда большая война удобна для устроения личных дел, — сказал брат Гийом.

Голос его при дворе был решающим.

Граф де Ридфор, напротив, почти не бывал при дворе и ни разу не пожелал встретиться с братом Гийомом. Он сменил стражу в своей резиденции, перевел охранявших ее аквитанцев в дальнюю капеллу и выписал из Португалии от своего младшего брата полсотни молодых крепких рыцарей. В Святой земле и в Святом городе они никого не знали, не владели и языками местных людей. Это граф полагал главными их достоинствами. Граф попробовал наладить шпионскую сеть, но вскоре понял, что это дело требует и специалистов. Как оливковая плантация, от коей не ждут плодов в первые десять лет. Тем более благородному рыцарю не к лицу шпионство.

Разговор с де Труа, по его мнению, не стоил особого внимания. Да, брат Гийом и другие монахи давно взяли моду командовать не по чину. И при случае кое-кому придется дать по рукам. Великому магистру, в общем, не нравилось, что брат Гийом торчит при Гюи, что-то ему советует, и король следует этим советам, но сила не у короля… Сила у Конрада, еще у десятка баронов, немного ее у Госпиталя, а остальное — у Храма, то есть у Великого магистра ордена. Граф был уверен, что хоть сейчас может вызвать писца, продиктовать приказ, сотня перьев размножит его, сотня гонцов доставит в крепости и капеллы… И тогда тысячи и тысячи рыцарей разом влезут на лошадей… Кто помешает? Пятерка велеречивых монахов? И в чем их заговор?!

В момент, когда граф де Ридфор совершенно расслабился, ощутив свою силу, брат Гийом спрашивав госпожу Жильсон:

— Вы поняли, сударыня?

Госпожа Жильсон хотела ответить, но у нее перехватило горло.