Михаил Веллер - Наш князь и хан

И чем выше к вершине пирамиды – тем меньше площадь общего этажа, а клеточки отдельных квадратиков, которые этажики отдельных пирамидок, становятся вовсе маленькими, тесными, слипаются между собой.

И вот на этих верхних этажах, уже небольших и малонаселенных, возникают транснациональные корпорации. Международная элита. Клуб интернациональных топ-менеджеров. И уже короли и князья разных государств женятся промеж собой – ибо только на своем верху, в своем пентхаусе они общаются с равными себе. И киевская княжна ближе франкскому принцу, чем землепашцу своего родного народа. Принц равен только принцессе – а они всегда находятся в разных государствах.

И родители и семьи новобрачной пары роднятся за свадебным столом, пируют и шутят – и им мало дела до нужд дворни, которая подает блюда и заботится о конюшне; плевать, какой национальности эта дворня.

И в битве рыцарь-победитель оказывает уважение рыцарю-пленнику. А своего воина-простолюдина случалось даже и казнить, если он убил твоего врага – но знатного и тобою уважаемого; случалось, братья, и в Азии, и в Европе.

По этому по всему аристократы великого разноплеменного государства по законам чести и верности были ближе друг другу, нежели своим смердам. Великая корпоративная солидарность роднила их. У них были одни ценности и одни представления об успехе и долге. Они мерили жизнь одним масштабом, они видели мир глазами владык.

Они могли резать друг друга – но считались только друг с другом. И царем, который над ними.

В большом государстве социальный критерий близости доминирует над национальным. Если же произойдет иное – государство развалится на национальные улусы. Или вовсе погибнет в кровавой анархии.

…Ну вот скажи – сегодня: с кем президент Путин считается больше, кто ему ближе – начальник Чечни Кадыров – или безвестный русский учитель либо санитарка? Кто ближе чиновнику-казнокраду: обжуленные им земляки-русские – или Америка, где у него коттедж, сбережения и семья, получившая американское гражданство?

Так кто ближе князю?! Смерды его, которых бабы новых нарожают? Или ордынская знать, где он принят как сильный среди сильных и высокий среди высоких? Где можно власть получить – и можно власть потерять, да с головой вместе? Он, князь – хочет быть дома на вершине великого государства – а не дома среди родных берез, осин и елок с палками. По березкам он заплачет – а за власть душу дьяволу продаст.

Н-ну-с, а поскольку в Великой Монгольской Империи живет и княжит князь, считая отца и дедов-прадедов, уже полтора века – он гражданин великого государства. Он и независимости хочет – и причастность всемирному величию он познал. И сладка та причастность.

А Великий Хан знал хорошо: только бьющую руку лижет собака.

Итак, запишем тему пройденного урока: «Почему естественно выступать в интересах своего класса против интересов своего народа». Что-о?.. Какой Маркс?! Так, Маркса мы не трогаем, его сейчас не проходят; но ведь и он с либералом-предпринимателем Энгельсом, своим содержателем, бывал иногда прав… да-да.

Так что, дорогие друзья, нас ждет большое разочарование в святых надеждах, и отдых от иллюзий перед дальней дорогой в казенный дом. Казенный дом – это будущая Российская Империя как тюрьма народов (претензии не принимаются, определение не мое, я его считаю безусловно ограниченным.) Дальняя дорога – это будущие четыреста лет развития и роста страны до эпохи Екатерины Великой, после нее Россия предстала во всем своем величии и могуществе.

А святые иллюзии – это красивая метафора, согласно которой на поле Куликовом зародилось русское единство людей разных княжеств. Насчет единства разных социальных групп поэты-сказители-летописцы умалчивают. Имея в виду, что на поле брани все сословия равны в борьбе пред лицом смерти.

Но – не будем отвлекаться. Ограничимся здесь констатацией того факта, что русские князья пред лицом татарского нашествия не были и близко едины со своим народом. Они выступили в интересах государства, администраторами которого являлись. На стороне законной власти, представленной татарской конницей. Против своего народа, который явился бунтовщиком против законной власти.

Хорошо быть христианином. Веришь, что на том свете князьям воздалось.

Один из татарских отрядов доскакал до Волока Дамского – и под его стенами был наголову разбит ратью серпуховского князя Владимира Андреевича Хороброго. Двоюродного брата Дмитрия Донского, внука Ивана Калиты, героя Мамаева побоища. После этого встревоженный Тохтамыш поспешно увел татар с Руси.

По всем сведениям, Владимир Храбрый был отважный воин, водивший своих бойцов в сечу не раз. Его памяти можно только поклониться.

А если в посмертные описания его действий вкрались какие-то неточности – это вина летописцев, но не героя.

Жаль, и не совсем понятно, что Владимир Храбрый не защитил свой удел – Серпухов. Татары его, как уже упоминалось, разграбили, вырезали и сожгли… Но, видимо, не могло хватить сил удельного князя Владимира, хоть бы и брата Великого князя, против всей рати Тохтамыша. Он отступил, собрал больше войска – и разбил один из вражеских отрядов.

И защитил Волок Дамский, не дал уничтожить его.

А Тохтамыш действительно воспринял это как поражение, как угрозу – и спешно покинул Русь? Ну, мы уже говорили – вся Русь его в данном случае не интересовала, он занимался исключительно Московским Великим княжеством.

А как же это Царь спустил удельному князю одного из улусов такое нападение на его воинов, исполняющих его приказ? Как Великий Хан проигнорировал подобное преступление и оскорбление? И впоследствии никогда не наказал?

Скажите: а после того – означает ли вследствие того? И то, что Тохтамыш ушел после разгрома своего отряда – означает ли, что он ушел по причине этого разгрома? И сколь велик разгром?

Эта мастерская стратегия напоминает гибрид биллиарда и городков. Бьешь по одному шару – и все вылетают вон со стола.

Все силы Тохтамыша составляли несколько тысяч конников. Один карательный отряд – несколько сотен. Упоминаний о битвах отрядов с русским князьями нет ни одного. Владимир – единственный.

Даже если русские вырубили половину отряда, а половина бежала – чем грозит это Тохтамышу? Тверские и рязанские полки на его стороне – всегда можно послать на мятежника и покрошить всех. Что – мы не сказали? Да, конечно, вооруженные силы Суздаля, Нижнего Новгорода и Рязани были к услугам законного и любимого царя. Покарать мятежников и одновременно пограбить и опустить конкурентов – святое же дело.