София Волгина - Век Екатерины Великой

В своей спальне принцесса перекрестилась по-новому, по православному. Она глубоко выдохнула. Коль скоро все обернулось подобным образом, то пропала необходимость в первом пункте – угождать Великому князю. Тем паче, здесь ее усилия бесполезны: наследник всем своим отношением к ней показывал, что она ему совершенно безразлична. Что ж, весьма жаль, но, возможно, все еще переменится: она будет стараться изо всех сил… Зато как сработал второй пункт! И насколько он оказался важнее первого! И как здорово она нынче блеснула своими познаниями! Нет, книги, положительно, – кладезь, который поможет ей добиться всех высот. София решила заняться чтением литературы, прибывшей из Франции. Она слышала, будто сочинения Вольтера произвели фурор в его стране, и ей стало интересно, чем же он взял соотечественников. Лишь бы матушка уже оставила ее в покое – та завела привычку тащить ее на скучные приемы с льстивыми дипломатами.

Крестили пятнадцатилетнюю немецкую принцессу двадцать восьмого июня, в дворцовой церкви, где уже собрались Сенат, генералитет, дипломаты и посланники многих государств. Сама императрица Елизавета Петровна в сияющей короне и в роскошном шуршащем платье с набивным рисунком из золотых нитей изволила присутствовать на сем крещении. Все взоры, однако, были обращены не токмо к ней, но и к молоденькой, хрупкой немецкой принцессе, в простом платье выглядевшей бледной, но счастливой. «Символ веры» она прочитала сосредоточенно и четко, с небольшим акцентом и без единой ошибки, затем толково ответила на несколько вопросов архиепископа Амвросия Новгородского. При крещении государыня пожелала назвать свою будущую невестку полным именем своей матери – Екатериной Алексеевной. Многие присутствующие прослезились.

Само крещение София-Фредерика, отныне Екатерина Алексеевна, совершенно не запомнила. Все прошло для нее как в тумане. Но все остальное она сохранила в памяти весьма отчетливо. Помнила, как свадебная процессия двигалась к церкви: впереди всех величаво шествовала императрица Елизавета, за ней и по бокам по двое шли знатнейшие придворные, среди них – оба брата Шуваловых, граф Алексей Разумовский, канцлер Алексей Бестужев – Рюмин. Следом за ними шел Великий князь Петр Федорович, на шаг впереди принцессы и в таком же знатном сопровождении. Наконец, сама крещаемая, и мать – герцогиня Иоганна-Елизавета, на шаг позади нее, с фрейлинами. Многоголосый церковный хор звучал мощно и торжественно, в полной мере напоминая всем о важности происходящего. При входе от громкого пения хора принцесса вздрогнула, ноги ее с трудом слушались, во рту пересохло (во время прочтения «Символа» все боялась, что голос сорвется), кровь схлынула с лица, хотелось остановиться. На какое-то мгновение ей показалось, будто она покачнулась и сейчас упадет, но ей тут же представилось, что выйдет, ежели она и правда окажется на полу. Нет, она должна держать себя в руках! София крепко, до боли сжала пальцы в кулак, вонзив ногти в ладонь, и, когда процессия остановилась, уже пришла в себя. Она взглянула перед собой, но вместо лиц увидела бестелесную и безликую разноцветную массу, и тогда она решила смотреть токмо на священника и повторять про себя «Символ веры». Лишь бы не забыть ни слова, лишь бы не запнуться, лишь бы оправдать доверие императрицы. Наконец, по кивку своего духовника, отца Теодорского, она озвучила заученную молитву. Все слышали наступившую звенящую тишину, и вздох, и выдох свидетелей крещения, когда она безукоризненно выдержала свой первый экзамен перед русским народом. Толпа в храме ожила, зашевелилась и заволновалась, тихонько перешептываясь. Государыня благосклонно улыбнулась, а новоиспеченная Великая княжна Екатерина Алексеевна скромно стояла рядом и не верила своему счастью, ведь она назвала ее полным именем своей любимой матери. В тот же день во время литургии на ектиньи упоминалось имя благоверной Екатерины Алексеевны, бывшей лютеранки, принцессы Ангальт-Цербстской.

Императрица подарила ей в знак своего благорасположения бриллиантовое колье и корсет, расшитый жемчугами.

Обручение имело место в Успенском соборе на следующий же день, совпавший с днем тезоименитства Великого князя Петра Федоровича. Императрица сама у амвона надела кольца на пальцы Екатерины Алексеевны и ее будущего супруга, Петра Федоровича. Наметанным глазом герцогиня Иоганна определила, что сии кольца стоят баснословных денег.

После всех оных животрепещущих событий юная принцесса Цербстская продолжала приводить всех в восторг собственной грацией и тактом. Согласно требованиям своего нового положения, Великая княжна на приемах должна была идти впереди своей матери, и чувствительная дочь всякий раз краснела от смущения. Однако герцогиня Иоганна не могла не заметить и того, что ее Фике намеревалась воспользоваться своим новым положением, дабы избавиться от ее материнского влияния.

Великая княжна видела, что в обществе, где ей приходилось вращаться, недолюбливали ее мать. О ней много сплетничали, особливо старалась гофмейстерина Мария Андреевна Румянцева. Екатерина Алексеевна подружилась с ее дочерью Прасковьей, оказавшейся ей ровесницей. Она-то и поведала Великой княжне о нелестных словах своей матери касательно герцогини.

Принцесса, теперь носящая имя Екатерина Алексеевна, первый раз в жизни имела карманные деньги: государыня Елизавета прислала ей тридцать тысяч рублев. Екатерина объявила, что принимает на себя расходы по содержанию младшего брата. Слабого здоровьем Фридриха-Августа недавно отправили в Гамбург на лечение.

Герцогиня Иоганна забрала б у дочери корсет, расшитый жемчугом, как и делала всегда, ежели ей что-то нравилось из подарков императрицы, но на сей раз не подошел размер. И почему дочь такая тощая! Как бы ей хотелось оказаться на месте глупой и несимпатичной Фике. В сию секунду она подумала, что Фике все-таки неплохо выглядит, особливо в новом, шитом в Париже платье. Но сути оное не меняет. Чего бы токмо она не достигла, будь на ее месте! Мир бы перевернула! Нет, не в то время и не в той стране ее угораздило родиться. У Иоганны даже слезы иногда наворачивались от таких безотрадных мыслей. Но не все было потеряно; и она кое-чего стоит в сем мире. О ней еще заговорят. По крайней мере, король Фридрих оценит ее по достоинству. Еще бы! Разве не она смогла завязать секретные отношения со всем дипломатическим корпусом при царском дворе? Кто может плести интриги подобно ей? Как она умеет обольстить любого мужчину! Князь Голицын без ума от нее, а барон Сименс и барон Мардефельд ее попросту обожают. А Бецкой? Все они влюблены в нее. В конце концов, ей тридцать три года!