Ривка Рабинович - Сквозь три строя

Первая наша зима в Парабели проходила в условиях строгой экономии. Урожай с нашего огорода принадлежал не нам, а прежним хозяевам, которые весной сделали посадки. Правда, мы не голодали, но довольствовались самой простой едой. У нас были картошка, крупа для супа, молоко и немного хлеба, который все еще отпускался по карточкам. Иногда папа доставал, по блату, немного сахара и растительного масла. Мы не забыли времена, когда было намного хуже, и были довольны.

Магазины в этот первый послевоенный год были пусты. Время от времени родители покупали на базаре какую-нибудь одежду и обувь. Мы не могли ходить по улицам Парабели оборванные и босые, как раньше, на Малых Буграх.

С началом учебного года жизнь вернулась в нормальное русло. Как я и ожидала, меня перевели в лучший по уровню класс, 6б, где учились дети районного начальства. Иосиф, который перешел в 8-й класс, стал авторитетным лицом среди своих одноклассников, которые были моложе его на четыре года. Они относились к нему почти как к учителю. Его выпускная работа, написанная в 7-м классе, вызвала большое уважение к нему.

Во втором году своей учебы он внес в жизнь школы много нового. Можно сказать, что он обогатил культурную жизнь не только в школе, но и во всем селе. Все началось с организации шахматного кружка. «Игра королей» быстро завоевала популярность, вышла за пределы школы и охватила всю местную интеллигенцию. Повсюду можно было видеть играющих в шахматы – в библиотеке, в клубе, в частных домах.

В районной библиотеке было немало книг, лежавших годами без употребления и покрытых толстым слоем пыли. Среди них были научно-популярные повести, книги по философии, по истории искусства – словом, настоящие культурные сокровища. Мы с братом «перепахали» всю библиотеку и взяли оттуда все, что могло служить материалом для новых кружков. Мы помогали молодой заведующей и ее помощницам вносить в каталоги книги, прибывавшие из областного центра, и расставлять их по полкам, а они давали нам полную свободу действий в библиотеке.

Результатом всего этого было создание в школе кружков по истории открытий в науке и технике, по изучению биографий знаменитых людей, по философии (с трудом верится!). Я была еще мала для того, чтобы возглавлять кружок, но участвовала почти во всех, особенно в кружках, посвященных литературе и музыке.

С музыкой у нас возникла проблема: не было пластинок, единственной в то время формы записи. Как научить ребят слушать и понимать музыку? С разрешения директора школы мы опубликовали в местной газете объявление: просим всех, у кого есть ненужные пластинки, принести их в школу, будем вам очень благодарны и ознакомим ваших детей с основами музыки. Мы не очень надеялись на успех, но результаты превзошли наши ожидания: мы получили много пластинок, в основном народных песен и танцевальной музыки. Проблему с классической музыкой удалось решить лишь частично, с помощью радиопередач.

Раз в неделю, в постоянные часы, по радио передавали концерты классической музыки по заявкам радиослушателей. Мы говорили на занятиях кружка об этих концертах, которые всегда были праздником для меня. В библиотеке нашлись книги о жизни великих композиторов. После концертов по заявкам мы обсуждали исполненные произведения и читали отрывки из биографий их авторов. Вершиной успеха было коллективное составление заявки из семи произведений оперной музыки. Мы отослали нашу заявку в Москву и в один из дней услышали: «Передаем концерт по заявке учащихся Парабельской средней школы, Томской области». Мы были очень горды.

Пластинки с танцевальной музыкой положили начало другому массовому увлечению – салонным танцам. Не помню, как попал к нам в дом старый патефон, из тех, что заводятся вращением металлической рукоятки. К нам стали приходить друзья Иосифа, в числе их сыновья местных партийных боссов. На ограниченной площади нашей единственной комнаты кружились пары, разучивали па вальса, фокстрота и танго, готовясь к предстоящему школьному вечеру. Танцевали мальчик с мальчиком, а мой брат был своего рода инструктором. На школьном вечере ребята намеревались пригласить девочек, поэтому важно было заранее овладеть техникой танцев. Ко мне тоже приходили подружки и учились танцевать. Самыми популярными мелодиями были вальс «На сопках Манчжурии» и танго «Брызги шампанского». До сих пор помню и люблю эти мелодии моей юности.

С тех пор, как салонные танцы вошли в жизнь школы, вечера превратились в настоящие события. У каждого вечера, особенно посвященного государственному празднику, была «официальная часть» – речь одного из учителей – и затем «художественная часть» – выступление школьного хора с программой патриотических песен. Ничего волнующего. Теперь же мы старались сократить скучные части вечера и перейти к интересной части – танцам.

Вначале танцевали только девочки, а мальчики сидели на скамьях у стен и обмениваясь критическими замечаниями. Несколько позже сформировалась группа «кавалеров», мальчиков, участвующих в танцах. Параллельно группе «кавалеров» и среди девочек образовалась группа «дам», которых «кавалеры» приглашали танцевать. Их было немного, а все остальные танцевали девочка с девочкой, или, как говорили в шутку, «шерочка с машерочкой».

Я никогда не принадлежала к группе «дам» и не получала приглашений от мальчиков – ни во время учебы в 6-м классе, ни в последующие годы. В старших классах, когда все были влюблены тайно или явно, за мной никто не ухаживал. А ведь я не была безобразна – по мнению многих, даже красива. Друзья брата влюблялись в моих подруг, но ни один из них не влюбился в меня.

Я всегда хотела быть такой, как все – и всегда была другой. Меня не чуждались в коллективе, были у меня друзья и подруги, но они относили меня к «другой категории». Со мной, к примеру, можно поговорить о решении сложной задачи по геометрии, но не флиртовать и болтать глупости. Возможно, я излучала антисексуальные чувства; возможно также, что здесь была национальная подоплека. В школе училось несколько еврейских девочек, и ни одна из них не пользовалась успехом у мальчиков. Вероятно, наша семитская красота не привлекала ребят, предпочитавших славянский тип красоты.

Отсутствие внимания ко мне со стороны парней сильно подрывало мою уверенность в себе. Если добавить к этому колкие замечания брата, то можно понять, что моя самооценка была «ниже уровня земли». После танцевальных вечеров он говорил, что мои движения неловки. Эти замечания делали меня напряженной, я старалась быть менее заметной – и тогда он говорил, что я натянута как струна, двигаюсь как палка и втягиваю голову в плечи.

От комплексов неполноценности, которые он усиливал во мне, я избавилась только после замужества. В то время моя душа требовала романтической любви, «как в книгах». Я всегда была тайно влюблена в одного из старшеклассников, но не проявляла свои чувства ни словом, ни намеком. Я вовсе не была такой антисексуальной, как казалась, мои чувства начали пробуждаться. Мне нужен был чей-то образ, чтобы думать о нем в часы одиночества, а поскольку воображения у меня хватало, я представляла себе встречи и любовные сцены с тайным возлюбленным и почти верила, что это происходит на самом деле.