Ирвинг Стоун - Те, кто любит. Окончание

Грабежи в провинции стали обычным явлением. Вооруженные вилами и мушкетами толпы перехватывали барки с зерном и растаскивали его. В провинциальных городах работные люди маршировали под знаменами, требуя снизить цены на яйца, масло, крупы, дрова и уголь. Сопротивлявшихся торговцев расстреливали. В Париже подвергся штурму дворец Тюильри, швейцарская охрана истреблена; Лафайет, потерявший свое влияние вследствие усиления власти якобинцев, бежал из страны и попал в плен к австрийцам. Хотя предстояли новые выборы и созванный Национальный конвент ввел всеобщее голосование, такое право не распространялось на сторонников королевской власти; их бросали в тюрьмы, а затем без суда казнили. Как предсказывал Джон, во Франции рухнули право и государственное управление. Революции предстояло еще пройти долгую, кровавую дорогу.

Абигейл беседовала мало, ибо большинство ее давних друзей радовались сообщениям об убийствах роялистов, исходя из посылки, что это приближает Францию к республике. Ее сердце было охвачено скорбью за французский народ, который она узнала и полюбила.

Ее удерживало дома желание избавиться от лихорадки, от которой страдала три зимы подряд. Вылечиться помогло неожиданное возвращение в феврале в Нью-Йорк Нэб и полковника Смита. Полковник добился умопомрачительного успеха, продавая нью-йоркские земельные участки, и приехал домой с большим состоянием. Он купил Нэб карету и четверку лошадей; по сообщению Джона, он хвастался каждому встречному своим огромным богатством.

Джон спрашивал в письме: не разумно ли забрать мебель и заблаговременно отправить домой до его приезда в следующем месяце. У Абигейл возникла мысль. Она написала Нэб: если полковнику безразлично, в каком городе вести свой бизнес, то почему бы не заниматься им в Филадельфии? Полковник говорил о покупке большого поместья. Если он приобретет или арендует поместье в Филадельфии, то Абигейл и Джон могли бы жить у них несколько месяцев во время сессии Конгресса, пользоваться своей мебелью и оплачивать свою долю расходов. Не считает ли Нэб, что было бы прекрасным для семьи находиться в полном сборе какую-то часть года?

Нэб, бесспорно, хотела этого. Но полковник думал иначе. Он хотел жить в Нью-Йорке на своем участке. Он намерен построить некое подобие поместья Вашингтона Маунт-Вернон.

Джон принес присягу как вице-президент 4 марта 1793 года. Все нападки на него прекратились. Лидеры двух партий Томас Джефферсон и Александр Гамильтон стали антагонистами, и партийная печать клеймила противников в самых резких и крикливых выражениях. Ссоры между государственным секретарем Джефферсоном и казначеем Гамильтоном вызывались отчасти личной неприязнью, отчасти политическими разногласиями. Острота раздора была такой, что президент Вашингтон, за чью благосклонность они сражались, заявил, что их стычки расшатывают федеральное правительство. Он требовал от них «взаимной уступчивости», добавляя, что «человечество не может думать однообразно», и советовал всем официальным лицам республики сглаживать разногласия между собой ради общей цели.

Джон и Абигейл стояли в стороне от этих петушиных боев. То, что не удавалось им узнать от самих участников сведения счетов, они вычитывали в «Юнайтед Стейтс газетт» — наиболее популярном в Америке издании, восхвалявшем Гамильтона и осуждавшем каждый шаг Джефферсона. Через рупор «Нэшнл газетт» Френо, учрежденной Джефферсоном и Джеймсом Мэдисоном, чернилась репутация Гамильтона, а Джефферсон изображался «просвещенным патриотом, государственным деятелем и философом».

Правительство раскололось на две фанатические группы, стремившиеся уничтожить друг друга, явно не думая о том, что в конечном счете может рухнуть Союз. Семена раздора давали ростки с восходом солнца: следует ли разрешить Англии провести войска по американской территории с севера для сражений с испанцами в нижнем течении Миссисипи? Должна ли почта находиться в юрисдикции Гамильтона или Джефферсона? Должен ли монетный двор действовать под контролем казначейства, как требовал Гамильтон, или под контролем государственного департамента? Кто должен обеспечивать сбор фондов для покрытия долгов? Не становится ли казначей финансовым тираном, впрыснувшим с помощью своего банка яд в тело Америки? Не заразился ли Джефферсон «французской болезнью»?

О таких сварах в правительстве знали Вашингтон, Адамс и некоторые конгрессмены, теперь же, когда взаимные обвинения вылились на страницы печати, о них могли читать все. Руководствуется ли Джефферсон завистью и «жаждой власти»? Угрожают ли республике действия политических деятелей, как публично утверждают сторонники той и другой стороны?

Главным следствием свары явилось падение авторитета обеих партий и углубление раскола между ними. Стало ясно и другое: Джон Адамс следовал за президентом Вашингтоном как второй по положению человек. Трудности, в которые он втянулся по собственной неосторожности, мгновенно были устранены более серьезными просчетами его соперников.

Сессия Конгресса завершилась. Джон скромно жил в Филадельфии. Если Абигейл удавалось получить деньги от продажи урожая или от аренды, она тотчас же покупала правительственные сертификаты. Теперь, когда Джон дома, ферма обеспечит им средства на жизнь на оставшуюся часть года, при условии, что он не будет заниматься дорогостоящими перестройками. Джон уделял много времени Джонни, нуждавшемуся в поддержке со стороны отца. Джонни все еще был вынужден брать деньги у родителей, и это лежало тяжелым камнем на его душе. Он много читал, особенно Ливия и Платона в оригинале, подобно своему отцу тщательно изучал историю. Но, по-видимому, для него все еще не находилось надлежащее место в Бостонской ассоциации адвокатов.

Сообщения, поступавшие из Франции, внушали тревогу. В январе 1793 года, через несколько месяцев после ликвидации монархического строя, Людовик XVI попал под нож гильотины. Британцы выдворили французского посла. 1 февраля 1793 года Национальное собрание Франции, провозгласившее, что ее цель — уничтожить королей и освободить народы, объявило войну Англии и Голландии. Среди французов царил энтузиазм, а не страх перед предстоящим испытанием. Охваченная политическим и экономическим хаосом, Франция не только была одержима желанием освободить Европу, но и уже вела войну с Англией.

Гильотина стала национальным символом Франции после того, как были отсечены головы королевы Марии-Антуанетты ее фрейлин. Мостовые улиц были залиты кровью; под ножом гильотины оборвалась жизнь тысяч парижан и французов по всей стране. Сменявшие друг друга у власти лидеры неизменно отправляли своих предшественников на гильотину. Как и предсказывал Джон Адамс, Национальное собрание уничтожило само себя, террор Робеспьера, по мнению Джона, затмил все, что знала история цивилизованного мира.