Ирвинг Стоун - Те, кто любит. Окончание

Выход из положения предложил сенат. Группа сенаторов-федералистов попросила президента Вашингтона направить полномочного посланника в Великобританию для заключения всеобъемлющего договора, который положит конец грабежу Британией американского судоходства, обеспечит взаимовыгодную торговлю и приведет к выводу британских солдат с территории Соединенных Штатов.

Вашингтон выбрал Верховного судью Джона Джея, имевшего опыт таких переговоров. На следующей неделе республиканцы провели через палату представителей законопроект о невступлении в переговоры с Великобританией, в сенате же голоса разделились поровну. Джон Адамс проголосовал против билля, что и решило исход. Если бы он прошел, мирная миссия Джея в Великобританию стала бы невозможной, ибо британское министерство не приняло бы его. Верховный судья Джей отплыл в Англию в начале мая. Разрыв с Англией был предотвращен.

Республиканские газеты вновь принялись поносить Джона Адамса, утверждая, будто он в большей степени британец, чем американец.

Симпатизировавшие Франции, желавшие, чтобы Америка повела войну против англичан, грозились снять скальп с головы Джея, если он привезет договор, делающий Соединенные Штаты и Англию союзниками. Джон Адамс опять-таки оказался прав в отношении французского правительства: Робеспьер послал на гильотину Дантона, а Баррас сделал то же с Робеспьером; тысячи французов и француженок истреблялись без какой-либо юридической процедуры.

По сравнению с этим неприятности, которые переживала Абигейл, казались незначительными. Она задолжала Сэвилю шестнадцать долларов за телегу дров, а поскольку денег не было, ей пришлось просто уволить его. Борясь со слизняками в саду, она обмазала дегтем стволы деревьев. Когда потребовались семена клевера, она попросила Джона прислать их из Филадельфии. Абигейл приобрела пресс для производства сыра; натерла гусиным жиром шеи овец, у которых воспалились железы. Арендатор, выехавший из старого дома родителей Джона, оставил его грязным, как авгиевы конюшни; она нашла способ отмыть дом. Джон проявил первые признаки волнения по поводу президентских выборов, до которых оставалось еще два года. Он вновь заговорил о ферме: Абигейл, дескать, должна иметь маслобойню при каждом принадлежащем им доме. Ей следует купить так много годовалых телок и двухлеток, сколько найдется. Поскольку у нее не было ни денег, ни хлевов, она отклонила предложение увеличить свое стадо.

Весна и лето 1794 года принесли удачу семье Адамс, самую приятную с того времени, как Нэб достигла финансового благополучия. Джонни наконец нашел клиентов и зарабатывал средства на скромное существование. Самым приятным моментом для него стала возможность, приехав к матери в Куинси, заявить:

— Мне не нужен последний перевод денег от отца. Теперь я зарабатываю достаточно на жизнь. Мои дела пошли в гору.

Неожиданно в адрес Абигейл и Джона пришли письма; в них сообщалось, что президент Вашингтон, познакомившийся с Джонни в Филадельфии, сделал запрос относительно него, вероятно, прочел некоторые из его политических статей в газетах и принял решение назначить Джона Куинси Адамса американским министром-резидентом в Голландию, где он будет жить и руководить посольством в том самом доме, который приобрел Джон Адамс для первого посольства Соединенных Штатов в Европе. Сенат единодушно одобрил решение; сенаторы поздравили вице-президента Адамса и не скрывали своего удовлетворения. О непотизме и не заикались, ведь Джон Куинси завоевал пост своими собственными достижениями. Джонни, так сказать, примерял сапоги своего отца.

— Страстно желаемая цель, — сказал он матери, побледнев от скрываемого возбуждения. — Все эти годы я наблюдал за отцом и Фрэнсисом Дана, служившим во Франции, Голландии и России, стараясь добиться права продолжить работу.

— Твой отец всегда считал, что ты получил лучшее политическое образование в Америке.

Джонни старался скрыть бушевавшие в нем эмоции. Поняв, что не справится с ними, он обнял мать и поцеловал ее.

— Спасибо тебе за то, что позволила мне отплыть в Европу во время войны, смогла противостоять всем ужасающим опасностям, оставив себя без старшего сына, который мог быть полезным в условиях, когда отец был далеко от дома. Мама, откуда у тебя такая отвага?

Абигейл оставалась в крепких объятиях сына. Ведь прошло столько времени, и только сейчас Джонни, преодолев свою природную сдержанность, смог раскрыть ей свои чувства. Она посмотрела в его теплые карие глаза.

— Отвага, Джонни? Не знаю. Мы слепо делаем то, что нам кажется правильным. Мне хотелось, чтобы ты совершил поездку и познакомился с европейской культурой. Что двигало мною: любовь, долг, честолюбие? Все вместе. Теперь я сполна вознаграждена. Ничто иное со времени избрания твоего отца на пост вице-президента не воодушевляло меня столь сильно.

— Мама, я никогда не горел желанием заниматься частным правом. Я мечтал служить правительству. Но я не мог бы принять назначение год назад, не зарабатывая на жизнь. В таком случае я вечно упрекал бы себя: «Ты принял пост министра, желая прикрыть провал в качестве адвоката». Теперь же я знаю, что стою на собственных ногах и поэтому могу ехать с поднятой головой.

Абигейл пересекла комнату, подошла к буфету и достала графин мадеры. Она заметила озорную улыбку на лице Джонни.

— Джонни, ты готовишь какую-то проказу. Какую?

Джонни широко улыбнулся:

— Речь идет о Томми. Мне хотелось бы взять его с собой в качестве секретаря. Он единственный из нас не видел Европу. Для секретаря в посольстве в Голландии не предусмотрен оклад, но я заплачу за его переезд. Если отец выдаст Томми ту же сумму, что выдает сейчас, я уверен, мы выберемся из положения.

Абигейл вздохнула. Двое из ее четверых детей будут вновь вдали от нее. К тому же повторяется прежнее. Джонни должен получать четыре с половиной тысячи долларов в год, почти столько же, что и Джон Адамс — вице-президент Соединенных Штатов. Однако для Джона главным чувством была гордость; и она разделяла ее.

— Джонни, ты остаешься моим сыном, где бы ты ни был.

Джона Адамса тревожило, сможет ли федеральное правительство противостоять мятежу, вспыхнувшему в штате Пенсильвания. Мятежники вышли с плакатами «Свобода и никакого акциза. О, виски» и сожгли дом регионального инспектора по акцизным налогам. Так начались выступления против федеральных налогов на винокурение, введенных Гамильтоном.

Президент Вашингтон направил в Пенсильванию отряды милиции, и угроза восстания была подавлена. Власть главного исполнительного лица, в пользу которого так плодотворно действовал Джон Адамс, позволила сохранить достоинство и власть центрального правительства.