Екатерина Сергацкова - Война на три буквы

За ужином, на который пригласили меня и еще нескольких журналистов, Тарута рассказывает, как он с коллегами звонил одному известному предсказателю.

— Он сказал, что политическая смерть ВВ будет долгой и мучительной, а по его генотипу на него может повлиять женщина, — говорит он, поправляя очки, как у Вуди Аллена, и хохочет.

По мнению Таруты, ситуацию на востоке Украины расшатывает Семья, которая «уехала с тремя грузовиками кэша и ограбила страну на несколько десятков миллиардов».

В Донбассе остались огромные деньги, и сейчас здесь до сих пор находится немало представителей бывшей власти, которые, естественно, не собираются ничего забывать. «ВВ использует это для раскачки», — говорит губернатор.

При этом, считает Тарута, сепаратистское движение не выгодно «королю Донбасса» Ринату Ахметову.

— Раскол Украины приведет его к краху, ведь его основные активы находятся за пределами Донецкой области, в Криворожском бассейне. Его бизнес зависит от процветания страны, и он заинтересован в ее высоком рейтинге. Так что ситуация может быть выгодна только Семье, чтобы вернуться к власти.

Еще одна проблема — правоохранительные органы.

— Во время Майдана общество концентрировало внимание на нарушениях со стороны милиции, и все это отражалось на ее работе. У них теперь болезненный синдром, его надо лечить. А в это время товарищи из Семьи намекают, что скоро вернутся, поэтому милиции рекомендуют не сильно показывать свою смелость, иначе их накажут, как на Майдане, — считает Тарута.

Еще один человек, который оказывает сильное влияние на сепаратистские настроения в Донецкой области, — олигарх Виктор Нусенкис, владелец нескольких шахт в Украине и России, основатель группы «Донецксталь».

Нусенкис — крупнейший церковный жертвователь на нужды православной церкви в Донецком регионе. Здесь на его деньги построено большинство храмов.

— После того как он «ударился» в православие, стал какие-то странные вещи делать, — рассказывает мой собеседник Женя. —

Например, на работу он принимает только тех, кто знает молитву «Отче наш».

Ежедневно вокруг областной администрации проходит «крестный ход» — люди с иконами обходят территорию «республики» с молитвой. Говорят, это происходит как раз с подачи Нусенкиса, он заинтересован в присоединении Донбасса к РФ. Некоторое время назад сам он сменил гражданство на российское.

Существует большой миф о том, что Донбасс кормит всю Украину. Тем временем в Донецке осталось не больше семи шахт и один металлургический завод, работающий в полную силу. Шахтеров здесь называют героями, но на территории «республики» ни одного шахтера, поддерживающего этот протест, нет.

— У них просто нет идеи, ради которой стоило бы выйти, — рассказывает местная активистка Наталья. — Работают себе на шахтах спокойно, их образ активно используют донецкие сепаратисты, а Киев молчит. За что им выходить? Мой папа — шахтер. Если он выйдет на протест, то будет готов под пули идти, выстоит до конца. У шахтеров особая психология, они очень мощные. Но пока просто не видят идеи, которая вытянет их из шахт.

— У тех, кто здесь живет, нет идентичности, — считает культуролог Арина. — Нет понимания, кто они, русские или украинцы. Многие здесь говорят: «Мы — народ Донбасса», а значит, и республику свою создать можно, чтобы почувствовать хоть какую-то идентичность.

Как и в Крыму, здесь многие говорят о желании вернуться в Советский Союз, который теперь олицетворяет Российская Федерация. У дончан есть свой миф о России как о благополучной стране с высокими зарплатами и пенсиями и широкими возможностями для ведения бизнеса. Миф о долгожданной стабильности, которой так не хватает украинской мятежной земле.

Понять жителей города можно, всмотревшись в его архитектуру. Донецк — город просторный, нагой, неуютный. Исторически ценных домов не видно за новыми высотками, а пространственной перспективы — за непродуманными линиями улиц. Публичных мест, в которых мог бы выстраиваться диалог между горожанами и внешней средой, нет. Удивительно замечать, насколько сильно это влияет на местных жителей: они боятся разговаривать с незнакомцами и раздражаются на просьбы, они не привыкли делиться мнением и вступать в дискуссию.

Малый бизнес здесь почти не развивается. Чтобы найти более-менее сносный продуктовый магазин, нужно пройти два-три квартала даже в центре города. Ахметов не любит малый бизнес, у него работает поговорка «чужие здесь не ходят».

Большинства распространенных международных и украинских сетей супермаркетов и кафе здесь нет.

Ахметова на Донбассе воспринимают как хозяина. Его боятся и уважают, он здесь — такой локальный Путин, каждое слово которого воспринимается как руководство к действию. В связке с Ринатом уважают и Семью. Может, поэтому дончане так остро отреагировали на свержение Януковича: с ним поступили «не по-пацански».

В зале переговоров на одиннадцатом этаже облгосадминистрации проходит очередное заседание. Денис Пушилин объявляет о создании «донецкой народной армии» и о том, что «республика переедет» в другое здание, чтобы «нормальные» чиновники могли продолжить работу в администрации. Кажется, история с сепаратизмом подходит к концу.

У этих ребят — кинологов, демонтажников, коммерсантов — не хватит ресурсов, чтобы осуществить «крымский план». Да и нет у них задачи и желания осуществить этот план: они просто устали быть пеплом угольной истории, им хочется почувствовать себя хоть кем-то весомым.

Екатерина Сергацкова, «Украинская правда»

11 апреля 2014

На второй этаж захваченной Донецкой областной администрации не пускают: «Стоять! Пропуск!» — требует молодой человек в черной маске.

«Да я к Пушилину...» Он рукой преграждает путь. «Ну и что, что к Пушилину?» — «Он глава правительства...» — пытаюсь оправдаться я.

Человека в маске окрикивает мужчина в черном недорогом пиджаке. «Это ко мне, пустите!»

Обиженная очередь за моей спиной начинает причитать, почему меня пустили, а их нет.

Вместе с лидером «временного правительства» «Донецкой народной республики» идем на одиннадцатый этаж, где находится зал заседаний и кабинет губернатора Сергея Таруты, который превратился в комнату отдыха сепаратистов.

— Чем вы занимались до того, как пришли сюда? — задаю вопрос, пока поднимаемся по лестнице.

— Коммерцией занимался. Кондитерские изделия — основное направление (компания «Солодке життя». — Прим. ред.). А сам я с Макеевки.

Кто-то дергает Пушилина за рукав.

— Ну что? Как? — спрашивает мужчина.