Конн Иггульден - Чингисхан. Пенталогия (ЛП)

Ляо Цзин заговорил снова, чуть ли не хныча:

– Нет закона, запрещающего мне пойти в сунскую армию. Как бы ни относились к тебе, я могу добиться успеха, со временем купить себе дом… Могу жениться…

– Надеюсь, так и получится, – осторожно проговорил Сюань.

– Надеешься? Ты не написал никому, кто в состоянии помочь. Ты, как всегда, не сделал ничего. Дни тянутся так медленно, что нет сил терпеть. Будь жива мама…

– Мама умерла, – перебил Сюань, вслед за сыном повысив голос. – Я бессилен, пока этот префект не перейдет на другую должность или не умрет. По-моему, письма мои он больше не читает. Он не отвечал мне восемь… нет, десять лет!

Настроение испортилось, безмятежный день померк под злым взглядом сына.

– Лучше быть в тюрьме, чем здесь с тобой, – прошипел Ляо Цзин. – Там, по крайней мере, можно мечтать об освобождении. Здесь же надежды нет. Я должен тут состариться? Должен буду ухаживать за тобой, когда у тебя отомрет разум, а я стану никчемным и сморщенным? Не уж, я утоплюсь в озере, навязав себе на шею камень. Или тебе, отец, навяжу. Вдруг меня тогда из плена выпустят?

Горько, что у сына столько обид, но Сюань понимал его. Долгое время он чувствовал то же самое, даже сейчас порой чувствовал. Ляо Цзин занозой застрял в илистых глубинах его души, но Сюань терпел. На сей раз он отстранился физически – лишь бы больше не слушать! – встал и окликнул других детей. Вдали виднелись башни Ханчжоу, а озеро с тысячу лет назад вырыла какая-то древняя династия. К башням Сюаня подпускали редко и навещали редко…

Вдали он увидел всадников, скачущих от дороги к берегу. Сюань наблюдал за ними без особого интереса, но когда всадники повернули к ним, его апатию словно рукой смахнуло.

– Вылезайте из воды, живо! – велел он детям. – Сюда направляются воины!

Девочки закричали, а Цзюн, младший брат Ляо Цзина, выбежал из воды, роняя капли на сухие камни. Всадники скакали по извилистому берегу, и с каждым мгновением Сюань все меньше сомневался, что спешат они к нему. К сердцу потянулись ледяные клешни страха. Даже Ляо Цзин притих и нахмурился. Не исключено, что солдатам приказали уничтожить семью – отец и старший сын прекрасно это понимали.

– Ты сам кому-нибудь писал? – осведомился Сюань, не сводя глаз с приближающихся всадников.

Ляо Цзин замялся. Значит, писал. Сюань беззвучно выругался.

– Надеюсь, недоброжелателей ты сюда не вызвал. Мы ведь не среди друзей.

Всадники остановились в каких-то двадцати шагах от дрожащих девочек, и те отступили к отцу и братьям. Сюань подавил страх при виде спешившегося воина, крепкого коротыша с седыми волосами и пышущим здоровьем лицом. Коротышка перекинул поводья коню через голову и двинулся к семье.

Сюань поклонился и заметил гравировку – льва – на доспехах командира всадников. Всех знаков отличия сунской армии он не знал, но понимал, что командир преуспел во владении луком и мечом, а также сдал экзамен по военной тактике, который проводят в городских казармах.

– Воин Хун Сяовэнь к вашим услугам, – представился командир. – Мне приказано сопроводить Его Императорское Величество Сюаня, Сына Неба, в Леопардовы казармы для облачения в доспехи.

– Что? Зачем? – удивленно спросил тот.

Сяовэнь смотрел на него не мигая.

– В казармах собрались люди Его Величества, – ответил он, не отступая от канцелярита, позволяющего не обращаться к Сюаню напрямую. – Его Величество сам там появится.

Он поднял руку – подал знак всадникам, и Сюань увидел, что они привели дополнительного коня, уже под седлом.

– Его Величество отправится туда со мной сейчас же.

Ледяные щупальца снова стиснули сердце – неужели сунский император таки устал от его существования? Вдруг его отвезут к месту казни и без лишнего шума уничтожат? Но Сюань понимал, что спорить нельзя. За шестнадцать лет плена он повидал немало сунских воинов и их командиров. Потребует объяснений – Сяовэнь повторит приказ с невозмутимым безразличием, как всегда сама вежливость. Сюань уже привык: хорошим манерам сунцы не изменят ни за что.

К его удивлению, заговорил Ляо Цзин.

– Отец, я хочу с тобой, – тихо сказал он.

Сюань поморщился. Если отдан приказ о казни, на рассвете появится лишний труп. Он покачал головой, надеясь, что сын не заупрямится, но Ляо Цзин повернулся к нему.

– Как давно твоим людям позволяли собираться? Отец, дело важное. Позволь мне пойти с тобой, чем бы там все ни кончилось.

Сунский командир стоял как каменный, ничем не показывая, что слышал хоть слово. Сюань невольно глянул на него и спросил:

– Зачем я понадобился? Столько времени прошло…

Воин не ответил. Глаза у него напоминали черное стекло. Тем не менее агрессии в его позе не было. Сюань давным-давно не анализировал настроение солдат, но эти всадники опасными не казались. И он принял решение.

– Ляо Цзин, назначаю тебя йинчаном, младшим воином. Обязанности разъясню в другой раз.

Молодой человек покраснел от удовольствия, преклонил колено и опустил голову. Сюань коснулся его затылка. Несколько лет назад он не стал бы демонстрировать чувства, а сейчас не переживал из-за того, что увидят недостойные сунские воины.

– Мы готовы, – объявил он Сяовэню.

Тот чуть заметно покачал головой.

– У меня лишь один свободный конь и приказ доставить в казарму лишь Его Величество. Относительно других лиц мне ничего не приказано.

Мрачный голос сунца разбудил в Сюане гнев, который он не чувствовал уже много лет. В его положении честь и гордость не дозволены. Тем не менее он приблизился к всаднику, гневно сверкая глазами.

– Кто ты такой, чтобы разговаривать со мной подобным образом?! Ты, солдатишка безродный! Мои дела тебя не касаются. Пусть один из твоих воинов спешится, или сам мне отдай коня.

Хун Сяовэнь всю свою жизнь провел в условиях строгой иерархии. Напор Сюаня он воспринял так же, как отреагировал бы на выпад любого другого командира – опустил голову, взгляд его потух. Сюань почувствовал: это не отряд палачей. Мысли закружились как в водовороте, но тут Сяовэнь отдал приказ, и один из всадников спешился.

– Вели брату отвести сестер домой, – громко сказал Сюань Ляо Цзину. – Ты едешь в казарму вместе со мной. Посмотрим, чего ради понадобилось меня тревожить.

Одновременно переполняемый восторгом и паникой, Ляо Цзин передал отцовский наказ брату и сестрам. Верхом он ездил, но на боевом коне – ни разу. Только бы отца не опозорить! Юноша подбежал к коню и прыгнул в седло. Конь фыркнул, почуяв незнакомого всадника, но тут Сюань вскинул голову: появилась мысль.

– Погодите!..

Он оглядел других коней: один стоял спокойно и, в отличие от первого коня, не напоминал сжатую пружину. Сяовэнь кипел от подавляемого гнева. Может, он ненамеренно выбрал самого норовистого коня, только Сюань искренне сомневался. Воинами он не командовал давным-давно, но интуиция осталась. Наследник подошел к другому всаднику и глянул на него в полной уверенности, что тот не ослушается.