Конн Иггульден - Чингисхан. Пенталогия (ЛП)

Приближенные не ответили, но легче от этого не стало. У каждого из них была семья в Самарканде или в близлежащих городах. В Чагатайском улусе не воевали десятилетиями, но байки о резне и разрушениях, которые принес Чингисхан, слышали все. В великом ханстве о них не слышали только глухие.

От туменов отделились несколько воинов, каждый с рулоном ткани, и приблизились к городским стенам. Алгу взирал на них в полном замешательстве. Один из его солдат начал натягивать лук, но повелитель тотчас велел ему прекратить.

Тысячи горожан с любопытством наблюдали, как сооружают белый шатер: воины у стен вбивали в землю колышки и натягивали веревки. Шатер получился не таким прочным, как юрта: ветерок заметно трепал белую ткань. Алгу сообразил, в чем дело, и отступил на шаг, потрясенно качая головой.

– Глазам своим не верю, – прошептал он. Те, кто понял его замешательство, онемели от шока, а их друзья требовали объяснений.

– Открывайте ворота! – неожиданно крикнул Алгу. – Я к ним выйду. – Когда он повернулся к приближенным, его лицо перекосилось от тревоги. – Тут какая-то ошибка. Не пойму, в чем дело, но хан не станет разрушать Самарканд.

Колени дрожали, и Алгу не сбежал, а скатился по лестнице. Коня его личная охрана держала на главной улице. Стражники не ведали, что видел их господин, и он им не сообщил. Белый шатер – требование полной капитуляции; если его не выполнить, появится красный шатер. Алгу сел на коня, напоминая себе, что у него в запасе день, только от страха путались мысли. Красный шатер – предупреждение об истреблении мужского населения города, способного сражаться. Черный шатер – предупреждение об истреблении всех, включая женщин и детей. Чингисхан поставил черный шатер перед городом Герат, но его правители не придали угрозе должного значения. После бойни в Герате остались только скорпионы и ящерицы.

– Откройте ворота! – прогремел Алгу.

На угрозу нужно реагировать без промедлений. Солдаты подняли огромный засов из железа и дуба и давай раздвигать створки. Едва показался просвет, Алгу обратился к самому верному человеку в свите:

– Ступай к моим сыновьям и дочери. Отвези их в безопасное место, например… – Алгу осекся. Если хан решил уничтожить его род, безопасного места нет. Арик-бокэ найдет всюду; страшась его мести, никто не укроет детей Алгу.

– Господин мой, в ста милях к северо-западу от Самарканда есть деревушка Харезм, – проговорил слуга. – Она у границы с ханством Хулагу. Когда-то я там жил. Никто, кроме тебя, не узнает, где твои дети, а я буду защищать их до последнего вдоха.

– Отлично. – Алгу вздохнул с облегчением. – Уезжай немедленно, через другие ворота. Если смогу, я пошлю за детьми.

Ворота отворились еще шире, и Алгу увидел целую толпу мужчин и женщин с вытянутыми от страха руками. Стражники потеснили их обратно, чтобы не мешали господину. Крестьяне просачивались меж солдатами, но Алгу их не замечал. В городе стало так же опасно, как за воротами.

Правитель уставился на темные ряды неприятелей, ожидающих его. От страха засосало под ложечкой, но он пришпорил коня и поскакал вперед. Когда проехали под аркой, знаменосцы стали разворачивать его личные туги.

– Белые знамена! – рявкнул Алгу, пытаясь скрыть панику. – Поедем под знаменами перемирия.

Знаменосцы явно почувствовали его страх. Белых знамен у них не было, зато один из крестьян оказался в белых одеждах. Беднягу повалили наземь, раздели, а его наряд насадили на пику. Алгу поскакал навстречу туменам.

*

– Хочешь со мной? – спросил Хубилай сына.

Чинким улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами, пришпорил коня и рванул вперед. Хубилай кивнул Урянхатаю, а тот свистнул находящемуся неподалеку джагуну. Сотня отделилась от туменов, а ее воины выстроились по разные стороны от своих начальников. К ним примкнули знаменосцы Хубилая. Они несли желтые знамена с вышитыми драконами, которые блестели на солнце.

– Молчи и слушай, – шепнул Хубилай Чинкиму, когда они приблизились к делегации из Самарканда.

– Мы их убьем? – спросил сын так невозмутимо, что Хубилай улыбнулся. Он уже видел белый флаг над приближающейся группой.

– Только в крайнем случае. Мне нужны союзники.

Воины Хубилая остановились синхронно, показывая дисциплину наблюдающим со стен. Люди Алгу остановились менее слаженно, хотя хан и не ждал особой организованности от городского гарнизона.

Алгу выехал вперед с главным из своих вельмож. По возрасту Хубилай сопоставил его с Урянхатаем. Среди яркого солнца две группы смотрели друг на друга, отбрасывая длинные тени на песчаную почву. Хубилай молчал, в кои веки не желая поступиться достоинством: пусть хозяева заговорят первыми.

Долго тишина не продлилась: Алгу прочистил горло.

– Кто ты и почему поставил белый шатер у моего города?

– Я Хубилай из рода Кият-Борджигинов, внук Чингисхана, великий хан возрожденного народа. Назови свое имя, признай меня владыкой, и мы не поссоримся.

Алгу впился в него взглядом, ссутулившись в седле. Хубилая он видел и запомнил мальчишкой, но годы изменили его до неузнаваемости. В седле сидел мужчина в шелковом танчжуане с драконами, надетом поверх рубахи. Но на поясе у него висел меч, и казался он сильным и опасным. Алгу прищурился и на ярком свету увидел золотистые глаза, которые выдают потомков Чингисхана.

– Я Алгу из рода Кият-Борджигинов, – пролепетал он, нервно сглотнув, – властитель Чагатайского улуса. Если ты… – Алгу запнулся, едва не сказав, что сомневается в притязаниях Хубилая. Оскорбить того, кто привел двенадцать туменов, он не мог. – Я сын Байдура, внук Чагатая, правнук Чингисхана.

– Мы ведь встречались, когда я был совсем мальчишкой? До того, как Гуюка посадили на ханский престол в Каракоруме?

Алгу кивнул, сопоставляя худенького мальчика из своих воспоминаний с мужчиной, на которого смотрел.

– Я тебя помню. Ты вернулся из сунских земель?

– С учетом того, что я перед тобой, проницательность невероятная, – усмехнулся Хубилай. – Сдавайся, Алгу, прямо сейчас, пока предлагаю по-хорошему.

Тот беззвучно открыл рот и покачал головой, не в силах осмыслить услышанное.

– Наш хан – Арик-бокэ, – наконец пролепетал он.

К его ужасу, лицо у Хубилая помрачнело, желтые глаза полыхнули гневом.

– Нет, господин мой Алгу, Арик-бокэ не хан. Я правитель ханства и всех его жителей. Мой брат либо падет предо мной на колени, либо просто падет. Жду ответа, Алгу, не то возьму Самарканд штурмом и назначу нового правителя. – Хубилай повернулся к Урянхатаю и с усмешкой спросил: – Орлок, ты хотел бы править Самаркандом?

– Если вам так угодно, ваше ханское величество, – ответил Урянхатай. – Но я лучше пошел бы с вами на лжехана.