Ярослав Питерский - Перспектива смерти

Дпсники переминаясь с ноги на ногу, переглянулись. Тот, что был, с погонами старшего лейтенанта, тяжело вздохнул:

– Ну, чем сможем – поможем. Конечно. А что у них оружие есть?

– Да, да!

– Так откуда вы все это знаете?

– Хм ребята сейчас не до этого! Давайте потом все разговоры. И кстати, лучше будет – если вы по рации передадите информацию, что преследуете преступников. Вам бы лучше на помощь кого ни будь, прислали! Так, что давай те пани – действуйте!

Стар лей нагнулся к водителю машины и что-то ему сказал. Водитель кивнул головой и взялся за рацию. Поляков удовлетворенно улыбнулся и посмотрел в сторону поворота. Двигателя «Ленд Крузера» слышно не было. Значит, время работала на него.

– Слушайте парни, я вот что боюсь – они могут проигнорировать ваши требования на остановку. И проехать мимо. Поэтому, надо бы вам машину поперек дороги поставить, чтобы, они, не проско… – но договорить Поляков не успел.

Он обернулся к машине и замер. Рядом с ним стоял лейтенант. Он улыбался и направив на него автомат смотрел презрительным взглядом. В его глазах Виктор за секунду увидел: и издевку, и жалость, и еще черт знает, что.

Это был взгляд палача на жертву.

Гаишник тихо, но решительно сказал:

– Давай родной – руки в гору. Медленно и ласково. Что бы, я не напрягался. Что бы нам с тобой не пришлось тут устроить стрельбу по движущимся мишеням. Кстати мишенью будешь ты.

Второй – тот, что был с погонами стар лея, медленно подошел к Полякову и остановился сзади. Виктору ничего не оставалось, как поднять руки. Он ухмыльнулся и вытянув ладони вперед медленно приподнял локти. Старлей ловкими движениями расстегнул его дубленку и пошарив в карманах – залез под мышку. Пистолет он вытащил с ловкостью фокусника и довольно буркнул:

– Ну, вот все и сбылось. Павел Степаныч как рассчитывал, так оно и вышло. Он сам к нам пришел. Ловко все получилось, – старлей рассматривал пистолет Полякова.

Погладив ствол, он сунул его в боковой карман куртки. Виктор покосился на офицера и увидел, что автомат стар лея на предохранителе – значит стрелять сразу, он не будет.

Виктору хватило оценить обстановку – доли секунды. Поляков взглянул на лейтенанта – который стоял напротив, и направив автомат, улыбался. Виктор понял – или сейчас или некогда. Сзади, как прикрытие – можно использовать стар лея. Значит – шанс есть.

Поляков немного наклонился вперед, что бы сконцентрироваться и резко развернувшись – дернул старлея за ремень автомата. Тот, потерял равновесие и накренился вбок. Лейтенант, стоящий впереди не ожидал, что его сообщник окажется практически у ног Полякова. Гаишник немного растерялся. К тому же его автомат хоть и не стоял на предохранители – но не находился, на боевом взводе. Лейтенанту пришлось передернуть затвор – непроизвольно опустив взгляд на оружие.

На это тоже ушла доля секунды. Полякову этого хватило. Он, накренив старлея – поставил его ловким движением на колени и прикрывшись им как щитом – закричал:

– Бросай оружие гад! – Поляков, орал так, что снег слетел с нескольких веток на деревьях.

Старлей хрипел у его ног, как загнанный конь. Виктор сильно сжал ему шею. Второй рукой он сдернул автомат и направил ствол на лейтенанта. Но тот, широко раскрыв глаза, поднял свой АК и на мгновенье, взглянув на напарника – нажал на курок. Виктору даже удалось в долю секунды рассмотреть отчаянье – мелькнувшие в его зрачках.

Выстрелы щелкнули как игрушечные петарды и отразились эхом от кустов. Пули угодили прямо в бронежилет, надетый на куртку стар лея. Виктор пригнулся и непроизвольно отпустил офицера – тот упал набок как мешок. Поляков дернул затвор и нажал на курок «Калашникова». Грянула очередь. Краем глаза Виктор увидел, что попрал лейтенанту в ногу. Вторая пуля угодила гаишнику в плечо.

Виктор попытался встать на ноги в полный рост и развернуться – но не успел. Сильнейший удар по голове свалил его на землю. Это третий патрульный – все время, сидевший до этого за рулем машины – пришел на помощь к своим сообщникам. Пока шла перебранка и стрельба – он успел выскочить и незаметно подбежать к Виктору сзади.

Поляков, поднял голову и упершись руками попытался встать с земли. Но удар ногой в челюсть вновь свалил его. Виктор упал лицом в снег и потерял сознание.

– Значит, говоришь, они с тебя деньги не вымогали? – толстый человек в камуфляжной форме с майорскими звездочками ходил по кабинету.

Он мерил шагами грязный пол – то и дело сплевывая на почерневшие доски.

Старик чеченец угрюмо сидел в углу на табуретке. Он медленно и ровно дышал – равнодушно взирая за передвижением офицера по помещению.

– А мне известно, что эти оба офицера требовали с тебя пять тысяч долларов. И ты им отдал. Отдал и не потому, что тебе не жалко этих денег, а потому, что у тебя, их много. Вернее, не у тебя, а у вас. Тебе ведь их переводят из-за границы. Так ведь. Так. И отдал ты двум этим офицерам деньги, чтобы выкупить, как ты говоришь – своего брата. Хотя конечно он и не брат тебе вовсе. Не брат. А Абу Замар. Эмиссар Ель Риада на востоке Чечни. Пойми. Я знаю. Я все знаю. И если ты будешь отпираться – только усугубишь свое положение. Так, что, уважаемый, Махмуд – так ведь тебя зовут. Давай договоримся. Давай. Тебе и мне будет легче. Ты и я получим поощрение. Я переведу тебя в Москву – на Лубянку. Там прекрасная тюрьма. Питание. Больница. И следователи вежливые – не то, что тут. Посидишь. Подумаешь. Расскажешь, что захочешь. Может, даже и рассмотрим с тобой некий договор о сотрудничестве. Будешь на нас работать. Отпустим. Поедешь на родину. Повидаешь внуков. Ведь внуки то у тебя есть?

Старик ухмыльнулся. Он оголил свои желтые зубы и брезгливо бросил:

– Почему вы русские, такой, народ – который своих же хочет съесть? Не пойму? Почему? Ну, зачем тебе мои показания? А? Ты хочешь этих двух офицеров подмять. А ведь они помогли тебе меня поймать. Что тебе еще надо?

Майор тяжело вздохнул. Сев напротив старика не табуретку, он почесал свою коротко стриженую макушку. Достал из кармана железный портсигар и щелкнув им прикурил сигарету. Выпустив дым, как-то нелепо хмыкнул носом – словно принюхиваясь к старику. Поморщился и хрипло ответил:

– Значит давал. Давал. Пять тысяч. Пять. Так ведь. А что касается их заслуг – так это, зря ты их жалеешь. Тот, что капитан – он бы тебе глотку перерезал, если бы знал, что ты про деньги мне скажешь. Понял уважаемый Махмуд.

– Может быть. А сейчас ты им хочешь, как я смотрю глотку перекусить. Так ведь? И знаешь – я рад. Пусть так и будет. Пусть. Вы собаки неверные – сами себя сожрете и все.

– Ну, ну! Ты мне брось тут свою ваххабитскую ересь нести. Мы не у мечети стоим. Так давал или нет?