Нина Молева - Граф Платон Зубов

И зачем ему блажь такая? Чего, кажется, не хватает. Государыня каждое словечко ловит, наглядеться-надышаться не может. Так нет — мало, все мало.

От великого князя-супруга чего ждать! Поди, и заступиться-то как, сам не знает. А, может, бабушку прогневать боится. Ждет — глядишь, обойдется.

А не обойдется — разведет его бабушка, и весь сказ. Не любит Александр Павлович супругу свою. За версту видать — не любит. Слов досадливых не говорит, а интересу никакого нету. За целый вечер словом не перекинется. Танцевать пригласит, только если государыня прикажет.

Мальчишка, известно. Порода у них такая — забывчивая да отходчивая. Заступиться за великую княгиню как есть некому.

Вчерась подсмотрела — вышла великая княгиня в сад, горестно так задумалась, головку опустила. Хороша, что и говорить, хороша. Недаром француженка эта, что портреты пишет, Любрен, кажется, ангелом белым ее называет.

Стоит княгинюшка. Бледней простыни кажется. Платочек кружевной в руке мнет. И слезы горохом сыплются.

А наш сокол-то из-за колонны на нее смотрит. Думала, с ходу к ней побежит. Ан как вкопанный встал. Глазам своим не поверила — так это он наглядеться не может.

Как у княгинюшки слезки-то посыпались, побледнел весь. Желваки на скулах заиграли. Губы стиснул. А что если — и впрямь влюбился?

Время по его годам самое подходящее. От игр дворцовых к тому же притомился. Иной раз так государыне небрежно ответит, плечом досадливо поведет, что и на поди. А тут…

Удержу ведь не знает. Избаловали так, что руки опускаются. Государыня иным разом не знает как подступиться. Он ни перед чем не остановится. Себя погубит — это уж его дело, а вот княгинюшку жалко. Куда ей после сраму такого. Да и государыня никаких объяснений слушать не станет.

Видно, заподозрил вчера, что догадалась старуха Саввишна. Ввечеру в комнатки зашел. Так, мимоходом. Гостинчики на стол положил. Во все глаза смотрит: знаю — не знаю.

Эх, молодец! Да нешто по старухе что узнаешь! Присматривается, разговоры окольные заводит. Обо всем семействе государынином. И что в Гатчине бывал — цесаревича очень уважает. Ну, это-то понятно — на всякий случай. О Великой княгине Марии Федоровне с великим почтением отозвался — мол, семью любит, детей столько — не тяготится. Рукодельничать любит. О Нелидовой ни полслова. А там и до внуков государыниных дело дошло.

Взяла старая грех на душу. А что делать? Взяла да и сказала, мол, не на сносях ли Елизавета Алексеевна. Бледна больно, дай про еду вроде забывать стала.

Вскинулся весь. Нет! Быть такого не может! Почему же, спрашиваю. Чай, с супругом живет. Молодым. Преотличным.

Закипел весь: нет! Знаю, и не подступался к супруге своей. Где ему! Да и она, мол, не торопится.

Обомлела вся: откуда ж тебе, батюшка, знать? Меж мужем и женой один Господь Бог — судья и свидетель.

Знаю, кричит, и весь разговор. Не мели, мол, ерунды, Марья Саввишна, сплеток не плети.

— Да какие ж сплетки, батюшка? Зазорного-то в том что? На то люди и женятся, чтобы род человеческий продолжался, разве не так? А уж от царственной пары тем паче дитяти все ждут — наследник-то нужен.

Все решила вызнать. Семь бед — один ответ. Как дело-то далеко зашло? Никогда таким Платона Александровича не видала. Распалился весь, а уходить не собирается. Кто знает, может, старуха Саввишна чего интересного скажет. Ждет. С надеждой смотрит.

— Да потом, говорю, княгинюшка наша младшенькая очень супруга своего любит. Опять разгневался: откуда, мол, тебе знать? Александр Павлович, сколько мне известно, с тобой в твоей комнатке не секретничает.

— Не секретничает, это верно. А вот великая княгинюшка иногда посещением своим и пожалует. Застыл весь: у тебя бывает? Вот в этой комнатке?

В этой, батюшка Платон Александрович, в этой. Другой у меня тут для гостей и нету. — Напрягся весь: и часто? Часто к тебе, Марья Саввишна, заходит?

Где часто, отвечаю. Так, мимоходом. А он посмотрел мне в лицо — глаза бешеные, отчаянные. А это, говорит, она, наверно, бабушку заходит проведать. Вот и мне говорила, что бабушку огорчать не хочет. Известно, у старого человека и здоровье не то, и сердце шалит. У бабушки-то.

Царское Село. Великая княгиня Елизавета, П. А. Зубов.

— Ваше высочество!

— Боже, вы меня напугали, граф!

— Напугал? Я просто стремился как можно скорее оказаться рядом с вами. Если моя поспешность могла вызвать ваш испуг, ради Бога простите вашего самого верного и покорного слугу.

— Не надо было торопиться. Я хотела проехаться в одиночестве. И моя кобыла не любит спутников. Так что разрешите мне остаться одной.

— Ваше высочество, все говорят о вас, как о самом мягком и благорасположенном человеке. Почему же мне ничего не достается от вашей доброты. Со мной вы положительно суровы.

— Я не сурова, граф. Я просто ценю свое одиночество. Мне так редко удается оставаться одной даже в Царском Селе.

— Я готов молча ехать вслед за вами и ни единым словом не нарушить столь любезного вам молчания.

— Нет, нет, это совсем не то. Граф, ваше присутствие меня стесняет.

— Позвольте, ваше высочество, но вы направили свою лошадь на самую оживленную аллею. А как же прелесть одиночества?

— Она уже рассеялась. Я постараюсь найти способ ее испытать в другой раз.

— Вы считаете меня назойливым, когда я просто боюсь за вас. Верховая езда — огромное удовольствие, но такая ли вы уверенная всадница, как самой себе кажетесь? Мне легче думать, что в случае чего я окажусь рядом и сумею вас обезопасить.

— Это совершенно лишнее. Я уверена в своих силах.

— Где же вам доводилось учиться верховой езде, кроме как в манеже?

— В манеже? Граф, вы не представляете себе моего родного герцогства. Шварцвальд не создан для прогулок в экипаже. Зато там есть тропы для прогулок верхом. Мне кажется, меня посадили на лошадь прежде, чем я научилась говорить.

— Вы так привязаны к своим родным местам?

— А разве это не естественно? Густые леса. Рейн. Скалы. Как все это непохоже на здешние виды…

— Но вы еще так мало видели, ваше высочество, и совсем не путешествовали.

— Вы думаете, у нас есть какая-нибудь перспектива путешествий? С супругом? Пожалуй, очень небольшая.

— А у Александра есть?

— Само собой разумеемся. Императрица хочет, чтобы ее любимый внук знакомился с государством, которым ему придется управлять и которое он по необходимости должен знать. Потом всяческие маневры. Летние военные лагеря.

— Но вам можно будет его сопровождать.

— Вряд ли. Императрица отделяет семейную жизнь от государственной. А чем обычно занимаются при дворе дамы?

— Пересудами, сплетнями. Конечно, балами, туалетами.

— Но меня все это мало интересует.

— Правда? Тогда примите, ваше высочество, мой добрый совет. Вам нужен собственный малый двор. Круг близких людей, которые бы постоянно у вас собирались, могли бы рассеивать вашу скуку и — впрочем, пожалуй, больше ничего.