Антанас Венуолис - Перепутья

На небосводе и внизу, в реке, светились отблески пожаров, сверкали звезды, и легкий ветерок приносил из долины потоки теплого воздуха и запах преющих осенних листьев…

Приказав окружать Кернаве, князь Витаутас с несколькими боярами и комтуром Германом спустился вниз, в долину Трех курганов. Когда-то здесь было святилище, стоял жертвенник и горел вечный огонь. Жертвенник сохранился и поныне, но священный огонь уже погас, жрецы разбежались, и ветер носил еще теплый пепел. Охраняли этот жертвенник три кургана и столетние дуплистые дубы. Некоторые дубы были уже вырублены, а остальные все еще росли на склонах курганов. Много раз вильнюсский староста поляк Клеменс из Москожова посылал сюда своих людей, чтобы они погасили вечный огонь, вырубили священные дубы, разрушили жертвенник и разогнали молящихся язычников, но к утру жертвенник снова вырастал и снова теплился огонь. Люди говорили о чудесах и тайно посещали это священное место.

Бояре схватили старика, собирающего хворост на склоне кургана, и привели к князю.

— Ты кто такой? — спросил князь.

— Слуга богов, — ответил старик.

— А что ты здесь делаешь?

— Хворост собираю, чтобы принести последнюю жертву Праамжюсу.

— А где эта твоя жертва?

— Здесь она! — И старик пальцем показал на свое сердце.

— А знаешь ли ты, что поклоняться старым богам запрещено?

— Люди не вольны в этом.

— Знаешь ли ты, с кем разговариваешь?

— Знаю, государь, и вижу твое светлое чело, хотя уже помутнели глаза мои.

— Я накажу тебя.

— И ты в воле богов.

— Не богохульствуй, невежда, — пристыдил его комтур Герман, — признай одного истинного бога, прими от нас крещение святое и получишь в раю жизнь вечную!

— Крестоносец, ты слишком ничтожен, чтобы произносить имя господа! И не вам пребывать на его вечных небесах!

— Светлейший государь, — прошептал князю комтур Герман, — мы его ad majorem dei gloriam окрестим, а потом…

— Оставьте его, — приказал князь и, пришпорив коня, сказал старику: — Покой тебе, слуга богов!

— Князь, чего не имеешь сам, того не можешь дать другим. — И жрец положил на жертвенник связку дров, чтобы принести последнюю жертву Праамжюсу.

Заночевал князь на вершине одного из Трех курганов. Он долго с тревогой смотрел на зарево пожаров. Запали ему в сердце последние слова жреца: «чего не имеешь сам, того не можешь дать другим», и он долго не мог заснуть.

Штурм Кернавского замка начался в ту же ночь, сразу же, как только подоспели по Нерис тараны. Рыцарь Греже необычайно быстро снял с лодок стенобитные машины и, установив их вокруг замка, принялся за работу. Оба Книстаутаса и боярин Минтаутас со своими отрядами лезли на стены, подкапывались под фундамент, ломились в ворота. Гарнизон замка защищался, но не стремился проявить особое сопротивление. Если бы не крестоносцы рыцаря Греже и татары Книстаутасов, гарнизон, многие воины которого сочувствовали Витаутасу, может быть, и сдал бы замок без кровопролития. Но теперь они опасались мести крестоносцев и жестокости татар, поэтому упорно защищались.

На запрос из замка ответили, что ни боярыни Книстаутене, ни ее дочери здесь нет. Но в это никто не хотел верить.

Рыцарь Греже проявил здесь необычайную отвагу и все свое искусство в разрушении крепостных стен. И вскоре одна стена была проломлена, в другой образовалась брешь возле основания, и положение осажденных ухудшалось с каждым часом.

На стене взвился белый флаг, и появился посланец начальника замка.

Рыцари, и вы, отважные воины! — крикнул со стены парламентарий. — Если вы ищете боярыню Книстаутене и ее дочь, то я от имени своего старосты Таутгиниса заявляю, что в замке их нет!

— А куда вы подевали несчастных женщин, если у вас их нет?

— Их увезли в Тракай.

— Вы жестоко поплатитесь за то, что таскаете нашу мать и сестру из замка в замок! — пригрозили Книстаутасы и спросили: — Где владыка замка князь Александр Вигантас? 47 47 Александр Вигантас (Вигант, Вигонд;?—1392) — литовский князь. Сын Альгирдаса. Лишь ему мы поверим.

— Наш князь уехал в Тракай; вместе с ним отправилась и боярыня с дочерью.

— За свою даму сердца, боярыню Маргариту, я каждого из вас, кто останется в живых, вызову биться на секирах или мечах!

— Еще раз заявляю вам от имени старосты замка, что женщин у нас нет; они уехали вместе с нашим князем.

— Скажите нам правду, где они, и за это мы даруем вам жизнь.

— Точно нам неизвестно, где они сейчас, мы только знаем, что здесь их нет. Замок мы не сдадим и милости у вас просить не станем, но боярыню Книстаутене и ее дочь ищите в другом месте.

Все же им не поверили и еще яростнее двинулись на стены замка.

Через два дня Кернаве была взята, но ни Книстаутене, ни ее дочери в замке не оказалось.

Расстроились Книстаутасы, обеспокоенные судьбой своей матери и сестры, задумался рыцарь Греже, но больше здесь делать было нечего. Женщин следовало искать в другом месте.

Отдав замок воинам на разграбление, рыцарь Греже и оба Книстаутаса с боярином Минтаутасом пошли к князю Витаутасу и попросили отпустить их в Тракай. Князь согласился, и в ту же ночь они уехали.

Когда стемнело, князь Витаутас снова смотрел на утопающую в огне восточную Литву, но от Кернаве уходить не хотел.

— Не понимаю, — вполголоса обратился князь к боярину Рамбаудасу, — неужели они уже и до Тракай добрались?

— Не может быть, князь, — охнул боярин Рамбаудас и прищурившись присмотрелся к огромному пожару, полыхающему далеко впереди.

— А может, это всадники миснийского маркграфа ворвались в тракайские пущи и подожгли какую-то избу, — засомневался боярин Гаршва.

— Боярин, еще вчера всадники маркграфа шатались по окрестностям Круониса и не могли они так быстро перебраться в тракайские леса, — высмеял его боярин Кершис и добавил: — По-моему, горят или Сумилишкес, или Ужугуостис.

— Боярин, Сумилишкес и Ужугуостис находятся как раз в тракайских лесах. Но это уже дальше Сумилишкес и слева от Ужугуостиса, — стоял на своем боярин Гаршва.

— Бояре, вы только посмотрите, — обратился к ним боярин Рамбаудас. — Вот это зарево — Жежмаряй, рядом дотлевает Вевис, и тут же Кетавишкес с окрестными селениями. Там, где двойное зарево, — Дарсунишкис с какой-то соседней деревней. Между ними пылают избы Наватичяй и Барсакишкес… Кальвяй еще вчера сожжены великим магистром и во второй раз гореть не могут. И если бы там горели Ужугуостис или Сумилишкес, то вокруг них пылали бы и все остальные селения и хутора, как вчера вокруг Кальвяй и Кетавишкес. А там во все стороны на расстоянии полдня пути — ни одного пожара… Ни всадники миснийского маркграфа, ни рыцари великого магистра не могли так быстро продвинуться вперед. Князь прав: это горят Тракай!