Елена Холмогорова - Вице-император (Лорис-Меликов)

– Далась тебе эта чума, – сказала Нина. – Слава Богу, все уже решено. Приедем домой, навестим ребят, отпросишься в отставку – и заживем тихими старосветскими помещиками. Сам говорил, пора заниматься хозяйством.

– Да, да, ты права, займемся хозяйством.

При мысли о хозяйстве генерал поскучнел. Он не представлял себе, с какого конца браться за дело, запущенное изначально. Царский подарочек – пять тысяч десятин на плодородной кубанской земле – свалился в 1868 году явно не на те плечи. Любой другой на месте Лорис-Меликова давно бы миллионные прибыли имел, для генерала же это была головная боль и вечный попрек самому себе: имение – залог будущего процветания пятерых его детей, но сам он как хозяин совершенно беспомощен, ленив и непрактичен. Гляди, как бы этот источник процветания не разорил бы в пух.

В Петербурге Лорис-Меликовы остановились у старых друзей. Александр Аггеевич Абаза, давным-давно бросивший военную службу и достигший степеней известных в статских делах, был тайным советником, председателем Департамента государственной экономии и членом Государственного совета. Жил Александр Аггеевич в гражданском браке с Еленой Николаевной Нелидовой, хозяйкой большого дома на Большой Конюшенной. Лорис-Меликовым отвели маленькую квартирку, очень уютную, хоть и тесноватую, да ведь всего-то на несколько дней, а там и домой, в Тифлис.

По приезде генерал-адъютант Лорис-Меликов обязан был явиться в Зимний дворец для представления императору, что и было исполнено на другой день. Оказалось, в столицу съехался весь тифлисский бомонд. Кавказский наместник великий князь Михаил Николаевич выдавал дочь свою Анастасию Михайловну за наследного принца Мекленбург-Шверинского Фридриха-Франца. Свадьба состоялась 12 января, и целая неделя – балы, балы, балы… В Зимнем дворце, в Михайловском, в Анич-ковом у цесаревича-наследника, в Мраморном у Константина Николаевича, а потом и у Владимира Александровича. Балы балами, а разговоры – об одной лишь чуме, расползающейся со станицы Ветлянки Астраханской губернии по всему низовью Волги.

Тариел крутил ус – точнее, коротенькие волоски, пробившиеся над верхней губою, и снисходительно посматривал на Захария, который с горящими глазенками рассказывал печальному отцу о проделках юнкеров Пажеского корпуса. Те же бои подушками в дортуаре, гусарики под нос спящему – за тридцать пять лет юношество ни единой новой забавы не придумало. Слава Богу, хоть «нумидийские эскадроны» забыли. И что прикажете делать отцу? Ругать? Будто сам не играл в эти игры. Правда, не горел восторгом, как Захарий. Нельзя, нельзя было отдавать сыновей в эту конюшню. Думал, Пажеский корпус – не то что Школа юнкеров. И впрямь не то – еще хуже. И еще меньше заботы об умственном развитии будущих гвардейских офицеров. Закрытые учебные заведения. Учебные заведения, закрытые от науки, от настоящего просвещения – вот что это такое.

Михаил Тариелович, слушая болтовню Захария, сохранял на лице добродушную улыбку – он никогда не выказывал недовольства строгостию лица, а просто сбивал подростковую спесь каким-нибудь едким вопросцем или фразой, брошенной как бы невзначай. Сейчас вертелся на языке вопрос: «А что вы там читаете?» – который, тут и гадать нечего, вызовет скуку у обоих сыновей, но задать его Михаил Тариелович не успел. Явился фельдъегерь:

– Ваше сиятельство, вас требуют во дворец.

Странно, он зван уже во дворец, но к семи часам. Большой бал все по тому же поводу бракосочетания великой княжны Анастасии Михайловны с наследным принцем Мекленбург-Шверинским. А сейчас – три. И явиться немедленно. Что бы это значило?

А значило это вот что.

16 января Комитет министров заслушал доклад управляющего Министерством внутренних дел Макова о принятии решительных мер не только против распространения заразы, но и для полного ее искоренения посредством сожжения зараженных станиц и деревень. Эксперты – врачи Боткин, Здекауэр, Розов – вполне одобрили меры, предложенные Львом Саввичем, но Комитет счел необходимым послать на места эпидемии доверенное лицо от правительства с самыми обширными полномочиями. При обсуждении кандидатур названы были генерал-адъютанты Гурко, Лорис-Меликов и Трепов. Лорис-Меликова предложил военный министр Милютин. Он полагал, что для такого дела нужен генерал не только решительный, хорошо б еще был при этом и умный.

На следующий день Милютин, Маков и шеф жандармов Дрентельн были вызваны во дворец для доклада о решении Комитета министров и выбора лица, командируемого на низовья Волги. Государь высказался в пользу Трепова, человека крутого, смелого и не привыкшего останавливаться ни перед какими трудностями. Все это так, конечно, но вот именно крутостью и решительностью своею Федор-то Федорович и подмочил себе репутацию. После выстрела Веры Засулич [39] Засулич Вера Ивановна (1849-1919) — участница революционного движения, литературный критик, публицист. За свою революционную деятельность неоднократно арестовывалась. Была членом народнического кружка «Южных бунтарей», после разгрома кружка работала в подпольной типографии общества «Земля и воля». В январе 1878 г. по собственной инициативе совершила покушение на петербургского градоначальника Ф. Ф. Трепова, по приказу которого был наказан розгами заключенный землеволец Боголюбов. В марте 1878 г. Засулич была оправдана судом присяжных под председательством А. Ф. Кони, что вызвало широчайший резонанс в различных слоях русского общества. и суда, ее оправдавшего, именем Трепова разве что детей пугать. А за погашением эпидемии будет следить Запад, как бы посмешищем не стать. В выражениях крайне осторожных военный министр осмелился напомнить об этих обстоятельствах. И рекомендовал попробовать на этом деликатном деле генерала Лорис-Меликова.

Тотчас же означенный генерал-адъютант граф Михаил Тариелович Лорис-Меликов был призван пред светлые очи императора.

Царь Александр II был немногословен, строг и суров. Черты отцовской, николаевской, непреклонности проглядывали во всем его облике, глаза смотрели холодно и тоже по-отцовски отливали оловом. Лорис-Меликова Александр не знал и был огорчен, что его кандидатура так дружно была опротестована министрами.

– Известно ли вам, граф Михаил Тариелович, о чумной эпидемии, постигшей ряд наших губерний на низовье Волги?

– Да, ваше величество.

– А как бы вы отнеслись к тому, если б я командировал вас в эти края для борьбы с этой заразой?

– Я готов к исполнению высочайшей вашей воли. В конце войны эпидемия была моей основной заботой.

– Ну что ж, дай вам Бог удачи. А я подпишу указ о назначении вашем временным генерал-губернатором в Астраханской, Самарской и Саратовской губерниях, как только таковой будет подготовлен. Инструкции на сей счет Лев Саввич обещает разработать в своем министерстве к послезавтрашнему дню.