Льюис Уоллес - Падение Царьграда. Последние дни Иерусалима

— Ты достойна быть дочерью императора, — отвечал старик с гордостью.

— Однако мне пора идти одеваться.

Она поцеловала князя и поспешно пошла к дверям, но на пороге остановилась и вернулась назад:

— Еще одно слово, отец.

— Что такое? — спросил старик, который уже принялся за свою работу.

— Ты говорил, чтобы после занятий я всегда дышала чистым воздухом. Поэтому я каждый день приказываю отнести себя в паланкине на берег, против Буколеона. Там открывается удивительный вид на море, а под ногами расстилаются дворцовые сады. Иногда я выхожу из паланкина и гуляю в сопровождении Сиамы или Нило. Но при этом я избегаю как старых, так и новых знакомых. Но в последнее время какой-то юноша всюду следует за мной, останавливается, когда я останавливаюсь, и даже пытается заговорить. Я вчера отправилась в ипподром, но этот юноша пришел и сел на одну скамейку со мной. Я тотчас встала. Что мне делать?

Вместо ответа князь Индии спросил:

— Ты говоришь, что он молод? Ты узнала, кто он?

— Нет. Мне не у кого узнать.

Старик задумался. Как было ему предохранить Лаель от оскорбления? Жаловаться судье он не хотел, не рассчитывая, как чужестранец, на правосудие местных властей. Не лучше ли ему было поручить Нило охранять молодую девушку? Наконец, он подумал, что не следовало придавать слишком большого значения этому обстоятельству, и решил послать ее на следующую прогулку с ее отцом Уелем, который мог бы разузнать, что это за юноша.

— Здешние молодые люди очень легкомысленны, — сказал он спокойно, — и часто позволяют себе самые глупые выходки. Лучшего трудно и ожидать от поколения, которое думает только о нарядах и забавах. К тому же, может быть, твой преследователь не знает, кто ты такая, и одного слова предостережения будет достаточно, чтобы научить его вежливости. Что же касается до тебя, то ты не обращай на него никакого внимания. Это лучшая защита порядочной женщины от невежливых выходок и даже оскорблений. А теперь, моя милая Гуль-Бахар, иди одеваться, да смотри, нарядись как можно лучше и надень все твои драгоценности. Конечно, мы отправимся на пристань в паланкинах.

Когда девушка исчезла за дверью, он вернулся к своей работе.

В тот день, когда князь Индии задумал покататься по Босфору со своей приемной дочерью, этот пролив отделял владения греческого императора от владений турецкого султана.

Уже мало кто помнил про былое величие Римской империи, простиравшей свои владения на два континента, от моря до моря. В 1355 году некогда громадная Восточно-Римская империя сжалась до уголка, имевшего пятьдесят миль в длину и тридцать в ширину. Когда же в 1442 году на престол взошел Константин, то империя стала еще меньше — она состояла из Царьграда и нескольких городков, прижавшихся к ее стенам. Все владения Византии на Балканах, все ее города, провинции были захвачены турками. Даже предместья на противоположном берегу Босфора были в руках турок, а Галата, расположенная на другой стороне Золотого Рога, стала колонией генуэзцев.

Пытались турки завладеть и Царьградом.

Однажды султан уже осаждал Константинополь, но был обращен в бегство, по преданию, появлением Богородицы на стенах города. Поэтому он удовольствовался тем, что обложил данью императоров Мануила и Иоанна Палеолога.

Таким образом, благодаря этим мирным дружеским отношениям между христианскими и мусульманскими государями, княжна Ирина могла спокойно жить в своем дворце в Терации, а князь Индии — предпринимать прогулку по Босфору.

Однако суда под христианским флагом редко приставали к азиатскому берегу. Их шкиперы предпочитали бросать якорь в бухтах, лежащих у подножия гористого европейского берега. Это делалось не из племенной ненависти или религиозной нетерпимости, а по сомнению в честности воинственных турок, о бессовестных проделках которых ходили многочисленные рассказы. На базарах рыбаки передавали ужасные истории о насилии и грабеже, а по временам гонцы являлись в Константинополь с известием, что мусульманские армии двигаются со всех сторон, при звуках труб и барабанов, но с неизвестной целью.

Мусульмане со своей стороны относились так же подозрительно к христианам и объясняли возводимые на них обвинения тем, что грабеж и насилие производили разбойники, исключительно греки, а двигавшиеся войска — это местные отряды милиции, собиравшиеся на смотры.

В шести или семи милях от Скутари маленькая речка, весело спускающаяся с гор, впадает в тихий Босфор, почти не имеющий течения. Вода в этой речке чистая, прозрачная, и называется она Азиатские Сладкие Воды. На южной ее стороне простирается узкая зеленая поляна, местами усаженная старыми, полусгнившими сикиморами.

На северной стороне речки находилась тогда крепость, носившая название Белого замка. Это была неправильная, многоугольная каменная масса белого цвета с многочисленными амбразурами для пушек. Ввиду ее военного значения султан поставил в ней гарнизон и дал ей турецкое название Ассе-Хозар.

Красное знамя, развевавшееся на этом замке, сильно огорчало всех греков, и, проходя или проезжая мимо Азиатских Сладких Вод, они крестились и шептали про себя молитву. Согласно народным преданиям, в казематах замка умерло много христиан, и всякий попавший туда уже более никогда не видел света Божиего.

Но князь Индии не обращал никакого внимания ни на легенды, ни на страх, внушаемый турками. Он ничего и никого не боялся, а так как Лаель желала покататься по Босфору, то он исполнил бы ее каприз, если бы по всему азиатскому берегу развевались красные флаги, а не только на одном Белом замке.

Поэтому вскоре после полудня в его дом принесли два паланкина, которые до сих пор составляют любимое средство передвижения константинопольских дам. Внутри эти паланкины были обиты шелком и кружевами, а снаружи покрыты филенками из различных цветных дерев, с перламутровыми инкрустациями. Входили в него в дверь спереди, а окон было три: одно большое впереди и два по сторонам. Для того чтобы скрыться от взглядов прохожих, можно было опустить занавески.

Князь Индии и Лаель спустились с лестницы. На девушке был очень богатый полугреческий костюм, с золотыми вышивками, на руках у нее блестели золотые браслеты, на шее ожерелье из крупных жемчугов, а на голове маленькая коронка с драгоценными каменьями, так ярко блестевшими, что издали она казалась лучезарной радугой.

Когда старик и Лаель уселись на свои места, то паланкины были подняты четырьмя рослыми, здоровыми носильщиками в белых одеждах, и по знаку князя процессия двинулась по улицам среди глазевшей на нее с удивлением толпы.