Олег Тихомиров - Иван — холопский воевода

Правильно он прикинул. Да не мог знать главного: за курганами было две сотни крымчаков. Возвращались они после неудачного набега. Поэтому не хотели теперь упускать даже малой добычи: не то прогневался бы мурза, пославший их на грабеж.

В полуверсте от курганов Болотников приказал остановиться. Навстречу им тотчас выехали двое татар, но без пленников. Приблизившись, они, приветливо помахав руками, принялись осматривать коней. Осмотром вроде остались довольны.

— Где казаки? — спросил Болотников.

— Давай, давай… Пошли. Хорош кони.

— Где наши? — Болотников крепко сжал татарину плечо.

— Там, там, — крымчак мотнул головой в сторону курганов.

— Приведи сюда, — потребовал Болотников.

— Якши, арус. Пошли.

— Сюда, понимаешь?.. Сюда веди.

Татары закивали, стали разворачивать лошадей.

Болотников преградил им путь.

— Один пусть скачет. Второй останется с нами.

Тень беспокойства мелькнула в раскосых глазах татарина и хоть тут же исчезла, Болотников уловил эту тень. Когда первый татарин ускакал шагов на сто, атаман сказал:

— Стойте здесь и не двигайтесь.

А сам припустил коня к одному из курганов.

— Я с тобой. — Степан бросился было за ним следом.

Болотников сердито обернулся:

— Кому сказал, стоять!

Казаки смотрели, как их атаман взбирался на холм. На самой вершине он вдруг выдернул саблю и замахал ею:

— Назад, други!.. Назад!

Сверху ему была видна затаившаяся в лощинах татарская конница. Убедившись, что их заметили, крымчаки выскочили и с гиканьем понеслись двумя крылами, чтобы сомкнуться и окружить казаков. И уж приготовились болотниковцы вступить в последнюю сечу, но опять долетел крик атамана:

— Уходи-и-те!..

И не просто крик то был, а приказ. Тоже последний и отчаянный. Ослушаться его никто не мог. Повернули казаки коней.

К Болотникову мчались со всех сторон крымчаки, раскручивая арканы.

…Недолго был он в плену у татар. Через три недели оказался на невольничьем рынке. Болотникова и Павлушу купил одноглазый турок. А потом еще через неделю они уже были на галере, где их приковали вместе с другими рабами к скамье.

Так и плавали несколько лет. Зной ли был, стужа — сидели гребцы, открытые всем ветрам. А чтоб работали проворнее, надсмотрщик угощал их плетью. Умирали гребцы, да хозяину невелик урон: рабы стоили дешево.

Видел Болотников, как худо Павлуше: сил у парнишки нету, глаза воспалились, на лбу испарина. Иван отдавал ему тогда свою воду и лепешки.

— Держись, Павлуша… Держись, родимый… На-ко съешь.

Когда надсмотрщик отходил к другим скамьям, Иван шептал:

— Не греби. За тебя погребем. А руки на весле держи, не отпускай — не то увидит.

Сперва приковывали Болотникова и Павлушу к одной из тех галер, что сопровождали купеческий корабль. Купец брал с собой на галерах воинов — они охраняли его от пиратов. Но потом Болотников попал к хозяину, который сам выходил разбойничать в море. У него был целый флот, промышлявший на торговых путях.

Однажды турки напали на два немецких корабля. С виду суда походили на купеческие, но оказалось на них много пушек. Немцы начали палить по окружившим их галерам. Несколько суденышек были разбиты, остальные поспешили сдаться.

Освобожденные гребцы — среди них было немало казаков — хотели тут же перебить своих мучителей. Но немцы позволили только отхлестать плетью надсмотрщиков. А потом вздернули всех пиратов на реях.

Корабли пришли в Венецию. Болотников смотрел — удивлялся: ну и город! Вместо улиц — каналы, вместо телег да повозок — лодки. На дворце узоры по камню вырезаны, будто кружева. И собор пригож. Лишь колокольня Ивану не приглянулась. Павлушка тоже согласился:

— Высока, а глазу зацепиться не за что. До самого верху будто брус тесаный. Наша-то в Кремле покрасивше будет, а?

— Покрасивше-то оно верно, — проговорил Болотников. — Да ведь каждый к своему привычен.

В Венеции задерживаться Болотников не стал. Немцы уговорили казаков уйти в Германию, послужить там. Но и у немцев недолго он пробыл: хоть и не в рабстве, да все вокруг чужое, а тоска по родине ела поедом. Из Германии перебрались в Венгрию, где часть земель была захвачена турками. Здесь он сошелся с венгерскими гайдуками. Вместе с ними казаки нападали на турецкие заставы.

Привечали венгерцы Болотникова, их благодарность по душе пришлась ему, а на родину тянуло все нестерпимее. Сердце каждым ударом звало — домой… домой…

И вот Польша — порог перед домом. Переступи его — Русь.

В Польше встретился Болотников с разными людьми. Узнал многое — и о смерти Годунова, и о воцарении Димитрия, и о новом боярском царе Василии Шуйском, что без права сел на трон, а Димитрия помышлял сгубить…

— И сгубил? — допытывался Болотников.

— Не вышло. Спасся Димитрий Иоанныч. Сюда, сказывают, пришел — в Польшу.

Стал всюду выспрашивать Болотников о русском царе Димитрии. Наконец услышал:

— Коли хочешь, можем свести. Царю нужны верные люди. Послужить со своими казаками…

— Отчего не послужить.

— Добро. Завтра же и в дорогу. В город Самбор.

Не таким чаял увидеть царя бывалый казак. И не в том дело, что невысок, негрозен был человек, к которому привели. Нет, другому дивился Болотников. Говорил царь неуверенно, за словом вроде в карман лазил да подолгу подбирал — боялся, как бы не так ответить. А глаза его все бегали, петляли, словно зайцы пуганые.

«Эк застращали Димитрия Иоанныча, — думал Болотников, вглядываясь в лицо царя и стараясь отыскать в нем хоть малую толику власти и решимости. — Да небось каждого возьмет испуг, коли за тобой с детства с ножом охотятся».

Речь вел царь об изменнике Шуйском и злодеях боярах, жаждущих его, Димитрия, погибели. Расспросив же Болотникова, кто он, да откуда, да много ли с ним казаков, стал царь сулить блага и ему и всем людям, которые на Шуйского подымутся. А еще сказал, что даст волю холопам и крестьянам, лишь бы за него шли.

— Стало быть, на Москву нас поведешь, государь? — спросил Болотников.

— Стало быть, — помолчав, ответил Димитрий Иоаннович. — Но сперва нужно тебе с казаками идти к Шаховскому в Путивль. Он — мой ближний человек — все знает, как делать. И людьми он тебе пособит. А я назначаю тебя большим воеводой над войском, моим гетманом. Завтра приходи, получишь о том грамоту.

Болотников ушел. А Димитрий Иоаннович сел писать. Закончив, отдал письмо гонцу:

— Скачи в Путивль. Да порезвее.

Когда поведал Болотников казакам о разговоре с царем, все возрадовались. Откуда было им знать, что не с сыном Грозного встретился их атаман, а с пройдохой Молчановым.

В свое время Михаил Молчанов был при дворе Годунова. Служил царю льстиво, выказывал преданность. Но тот же Молчанов после смерти Бориса вступил с боярами в заговор и был одним из убийц Федора Годунова. Хлебом-солью встречал он Лжедмитрия, за что тот приблизил его к себе. Вскоре Молчанов сошелся с князем Григорием Шаховским, который тоже нес верную службу самозванцу.