Александр Быков - Чепель. Славное сердце

Со Змеем.

Дед наготовил, набрал с собой снадобий полтелеги, и поехали выхаживать ратоборца в пущу. Пробирались секретно, тихо, старались на немцев не нарваться и вообще никому на глаза не попадаться. Ведь неизвестно, кто в Вершко стрелял.

Вершислав и Буривой, конечно очень обрадовались друг другу.

И отец ходил за сыном, чего только не делал, мазал его медвежьим жиром с пахучими травками, кормил како-то пчелиной смесью, поил какой-то совсем на запах резкой бурдой, вроде как из под бобрового хвоста, растирал ему руки и ноги. Заговоры заговаривал, призывал Перуна помочь верному воину, просил Живу дать сил, и именем Христа тоже молил о быстрейшем выздоровлении…

Долго ли, коротко ли, стал Вершислав чувствовать, что силы прибывают. Стал крутить меч, бегать вдоль реки, отжиматься, прыгать, приседать. В конце концов, взвалил на себя бревно поперёк на плечи, на загривок. Отец кричит: «Стой, сын!!! Шо робишь?! Что ты себя не жалеешь?!»* А сын стоит с бревном на плечах и говорит смиренно как-то: «У меня всё хорошо, батюшка… просто отлично!» И про себя: «Удар… Я развернулся. И было что-то очень важное… А потом я полз хватаясь за траву… что же я пропустил?.. Что-то вылетело у меня из головы…»

Ну, вот, наконец, и немцы! Вышли к Беловежской крепости. Давно их ждали. Насколько смогли уже их ряды проредили. А всё равно внезапно они появились, и много их.

Вышла голова немецкого войска с западной стороны. Значит с той стороны тоже ни одного села целого. Вышли, перед крепостью построились. Гордяться собой, галдят, хохочут, покрикивают.

Много какого народу надо было бы из крепости отправить подальше. Вот и княгиня Пресветла с детьми — куда спрятать её? И Элипранд ни в какую домой не ехал, а пора бы уже. Упрямый — Вершислава с друзьями дожидался, переживает. Хороший парень, свой. Но ума ещё нет, как и полагается в его возрасте.

Тут видят с крепостной стены, как со стороны Ломжи, с полуночного края скачет всадник. Быстро скачет прямо к крепости, к Северным воротам. В виду всего немецкого войска. Войско немецкое пуще прежнего загалдело, заорало, засвистело. Как посмел незнакомец мимо войска без разрешения скакать?! Много дружинников на стенах Белой Вежи наблюдало за этим. И Брыва тут, и Горобей, и Кудеяр, и Прытко, и Святояр, и Бранибор, и Элипранд на стене прищурились. Кто это такой нахальный? Всадник руку вскинул. Что-то показать хочет. Немцы же давай в него постреливать. Всадник ниже к коню пригибается. Несколько рыцарей с левого края удалью блещут, друг перед другом наперегонки ринулись всадника перехватывать, только плащи развеваются на скаку, да колышуться на шлемах цветастые плюмажи. Один рыцарь с пышными жёлтыми и чёрными перьями уже и совсем близко напо̀перек приближается с тяжёлым копьём наперевес. Всадник выдернул лук. Коня остановил, на месте к рыцарю развернул. Вот-вот рыцарь со всего наскоку ударит, снесёт смельчака. А тот целиться… Бац! Враз рыцаря сбил, только копьё кверху подлетело, и жёлто-чёрные перья потерялись в пыли! Конь рыцарский мимо всадника проскакал.

Наши со стены присмотрелись — ВЕРШИСЛАВ! Заорала вся стена. Орут: «Вершислав! Давай сюда! Чепель! ЧЕПЕЛЬ!!!» Бранибор показывает — «Открыть ворота̀!» А Чепель — бац! Второго рыцаря сбил! И полетели в пыль зелёные перья с голубым. Ещё трое рыцарей дружно скачут, рядом, грозят смести. Ну и Вершко ждать не стал, развернулся — и в крепость. Ещё немного и он влетел в приоткрытые ворота. Ворота быстро затворили. А рыцарей обсыпали стрелами со стены, правда, не сбили никого.

Вот и дома, в радостных обьятиях друзей! Посбегали со стен тискать, в охапку загребать. Где ты был?! Так его, да растак! Целый, вроде! Чуть не потерялся!! Только Бранибор из близких на стене остался — наблюдает.

И видят со стены крепостной другую удивительную картину: от немецкого войска отделился большой смешанный отряд: всадников четыреста и пеших шестьсот. Подняли свой стяг.

— Смотри-ка, чей стяг! Нижняя Лужица*. Уходят… Далеко князя Димитро занесла нелёгкая пограбить. Хоть в последний момент одумался, уходит лужичанин со своими людьми. Не хочет больше братоубийством заниматься. Только, мол, пограблю, а дружину бить не буду. — горестно покачал головой Бранибор. — от же… люди…

— Может он недавно пришёл?

— А что ему вообще тут делать?.. Ну, спасибо тебе, Димитро, полегчало… немного. Вершислава ко мне!

Поднялся на стену Вершислав. Обнялись с братом.

— Ну, что, браток, где ты был? — спрашивает Бранибор сдержанно и строго.

— Меня по дороге в спину из самострела и вот сюда. Подковка спасла… Не добил, прямо в неё попал. Исцелили люди в лесу, даже батю привозили.

— Ого! А я тут ничего не знаю. — помягчел голос у Бранибора. — А где князь наш?

— … Приказал мне князь спасать его семью. А сам в Ломже остался пана Войцемежа обращать…

— В жабу?… Чего глядишь? В жабу надо было этого Войцемежа обратить. И каблуком раздавить, чтобы было моркое, склизкое место. Вообще туда не ездить! Сколько бы мы с Любомиром за это время уже немчуры побили. Месяц прошёл! Мы и так били, но насколько было бы веселее.

— Да, сам не знаю, как жив… — с трудом выговорил Вершко. — А оттуда никаких известий? Из Ломжи.

— … Только немцев вижу и слышу, а про князя ничего… Судислав — изменник!

— В каком смысле?

— В прямом! Вывел из крепости свою сотню по поддельному письму от князя и немцам сдал. Мало кто спасся.

— Как же так?!

— Вот так! Видишь, как мы тут «интересно» живём… Сам-то можешь принять начало… — Бранибор оглянулся на брата, оторвавшись от наблюдения за немцами. — Вижу. Молодец! Давай, собирай свою полсотню… кто остался, леченных-калеченных-увеченных, всех во двор. Принимай.

— Постой, брат! А какое писмо от князя? С печаткой что-ли?

— С печаткой, брат!

— Значит, Любомира в полон захватили…

— Тоже надеюсь, что не убили…

— … Печатку сняли, да к письму… А через кого же Судислав договорился о сдаче? Он тут при тебе был всё время?

— Я ничего не заметил…

— А Гордей где?

— А что Гордей? Вон на стене со своим десятком, к бою готовый.

— Да, что-то не сходиться…

— Что у тебя не сходиться?

— Я на Гордея думаю, что он предатель.

— Предатель?.. А чего он тогда в крепость вернулся?

— Вот то-то и не сходиться.

— Может, ты из-за Радуницы… о нём думаешь?.. Ну, сейчас пускай на стене постоит. С чего ты взял-то про него?

— Может он вернулся ворота открыть? Или счас со стены соскочит, врага пустит! Нету у меня доказательств, только предчувствие. Не верю ему… всем нутром не верю.

— Да?.. Не трож его пока… Каждая пара рук на стене дорога̀.

Они обтекли крепость со всех сторон. Заперли все дороги и тропки.