Михаил Петров - Румянцев-Задунайский

— Поехали.

Обоз, о котором говорил кригс-комиссар, стоял у временного магазейна, что в трех верстах от главной квартиры. Повозок двадцать, не больше. Часть подвод была уже разгружена и отведена в сторону, выпряженные лошади щипали реденькую траву. Солдаты толпились у входа в магазейн — те, которые выгружались, и те, что ждали своей очереди. Мешковатый офицер, руководивший работой, стоял тут же и мелом делал какие-то пометки на шершавых досках створки ворот.

Увидев фельдмаршала, солдаты засуетились, офицер выступил вперед с рапортом.

— Покажите, что привезли, — приказал Румянцев.

Рослый солдат, чья повозка оказалась рядом, распахнул парусину, коей укрывалась поклажа, и Румянцев увидел связанные лыком узлы помятого, поблекшего тряпья. Кригс-комиссар потянул к себе крайний узел и выдернул из него вещь, оказавшуюся мундиром.

— Вот, ваше сиятельство, извольте полюбопытствовать.

Румянцеву не стоило труда определить, Что мундир уже побывал на чьих-то плечах. Засаленный воротник протерся до того, что изнутри выглядывала тряпичная подкладка. На левом рукаве висел клок.

— А где обувь? — обратился кригс-комиссар к офицеру. — Принесите, пожалуйста, пусть его сиятельство и обувь посмотрит.

Офицер побежал в склад и вскоре вернулся с парой стоптанных, истертых на изгибах сапог. Вокруг стало тихо. Все уставились на фельдмаршала, лицо которого побледнело так, словно с ним случился приступ опасной болезни. Адъютант, встревоженный его видом, приблизился к нему почти вплотную.

— Заберите это, — сказал ему Румянцев и, не говоря более ни слова, быстро направился к лошади.

В главную квартиру фельдмаршал и его адъютант возвращались без кригс-комиссара, оставшегося у магазейна. Бледность все еще не сходила с лица командующего. Адъютант знал, что в таком состоянии его лучше не беспокоить, и потому всю дорогу молчал, неловко держа перед собой взятые из магазейна сапоги и солдатский мундир. Когда приехали в лагерь и сошли с лошадей, Румянцев сказал:

— Позаботьтесь взять в дорогу все, что необходимо. Выедем через час.

— Ехать далеко?

— Далеко. До князя Потемкина.

В приемной главнокомандующего князя Потемкина с утра сидели три генерала. Ждали пробуждения его светлости. Ждали тихо, время от времени поглядывая на часы, прислушиваясь к шорохам в соседней комнате, где изволил почивать светлейший. Сегодня почивал он дольше обычного. Уже десять часов миновало, а он все не показывался. Вчера вечером для его светлости и генералитета приезжие музыканты устроили концерт, потом были карты, вино. Наверное, поэтому спал так долго.

Генерал-квартирмейстер, выражая нетерпение, взглядом попросил генерал-адъютанта заглянуть в щелочку; не проснулся ли князь? Тот отрицательно покачал головой: сие делать не можно, надобно ждать.

Скоро уже два месяца, как главная русская армия осадила Очаков. Крепостица вроде бы небольшая, но очень важная. Она стояла на таком месте, с которого могла контролировать выход к морю из Днепровского лимана, где расположился молодой русский город Херсон. На военном совете некоторые генералы предлагали взять эту крепостицу штурмом, но князь не согласился. Хотя турки и имели здесь крепкую оборону, он был уверен, что они сдадутся без кровопролития. А куда им, туркам, деваться? Русская армия превосходила гарнизон крепости во много раз. Тут даже дурак в состоянии понять, что крепость обречена и ее падение всего лишь вопрос времени.

— Подождем, — сказал князь, и армия стала ждать.

Сам светлейший мог ждать сколько угодно. Сначала он жил в палатке, а потом для него срубили дом, обуютили роскошной мебелью, персидскими и турецкими коврами. Из Новороссии были вызваны музыканты, и по вечерам затевались такие представления, что шум доходил даже до стен крепости. А с того времени, как из Петербурга прикатила его очаровательная «душечка», князю и вовсе стало хорошо.

В приемную робко заглянул штаб-офицер.

— Чего тебе? — строго глянул на него адъютант.

— Фельдмаршал Румянцев приехал, желает видеть князя.

— Помести его в палатке и пусть ждет.

Офицер ушел. В опочивальне послышался скрип кровати, потом донесся воркующий женский голос:

— Ах, мой ангел! Ах, мой купидончик!..

Дежурный генерал, человек еще совсем не старый, завозился на стуле.

— Светлейший, по всему, проснулся, надо сказать ему о Румянцеве.

Адъютант снова отрицательно мотнул головой, на этот раз с большей категоричностью. Он, этот адъютант Попов, вел себя так, словно был в армии вторым после фельдмаршала лицом. Между тем и генерал-квартирмейстер и дежурный генерал, сидевшие сейчас в приемной, были уверены, что личность сия совершенно бездарная. Единственный предмет его преуспевания — карты. Он мог проводить за этим занятием дни и ночи. Злые языки утверждали, что благодаря картам он сделался генералом, кавалером ряда российских орденов…

Из опочивальни неожиданно показалась девица в накинутом на плечи пеньюаре и тут же, взвизгнув, отпрянула назад. Потом появился сам.

— Что нового, друзья мои?

Попов доложил о приезде Румянцева.

— Румянцев? Зачем пожаловал?

— Не ведаем, ваша светлость.

— Еще какие новости?

— Турецкий сераскир снова отказался принять наше предложение о капитуляции, — сообщил генерал-квартирмейстер.

— А что говорят перебежчики?

— Перебежчики говорят, будто в крепости стало худо с продовольствием. Солдаты и жители голодают.

— Хорошо, идите, я скоро приду.

Штабное здание располагалось рядом с домом светлейшего, Снаружи оно походило на сарай, но внутри было чистенько и уютно, хотя и тесновато немного. Здесь размещались кабинеты главного начальства, а также комната дежурных штаб-офицеров. Подсобные службы управления армии ютились в палатках, светло-серыми холмами окружавших главное помещение.

Потемкин появился в штабе в полной парадной форме. Он сразу же прошел в свой кабинет и приказал сказать фельдмаршалу Румянцеву, что он его ждет.

Румянцев вошел с таким возбужденным видом, словно собирался чинить погром. Глаза его источали гнев.

— Позвольте узнать, ваше высокородие, что сие значит? — сказал он, бросив на стол сверток.

Его голос звенел как натянутая струна. Потемкин потянулся к свертку, развернул его и увидел поношенный солдатский мундир.

— Ничего не понимаю.

— Таким старьем, снятым с плеч ваших солдат, вы намеревались одеть мою армию.

Потемкин пожал плечами.

— Делами снабжения занимаются кригс-комиссары. Вашим людям следовало бы обратиться к ним. А я ничего не знаю…

— Ах, не знаете!.. — Могучая фигура Румянцева угрожающе нависла над столом светлейшего. — И того, что мои офицеры не получают наград, повышений, вы тоже не знаете? И того, что боеприпасов у нас на одно только сражение?..