Юрий Когинов - Багратион. Бог рати он

А вот с теми, кто хитрил, норовил спрятаться за спину товарища, а пуще всего с пьянью и нечистыми на руку, был беспощаден. Не дай Бог дезертиру попасть на глаза, — тут же устроит суд, в котором обвинение вынесет не он, полковник, а товарищи по оружию.

Слыхал: в русской армии имеется офицер, уж очень на него похожий. Нет, не лицом, а как бы общею судьбою и отношением к солдатам. Кульневым назывался тот офицер, к концу войны, как и сам Дебельн, получивший звание генерал-майора.

Вся Финляндия, а за нею и Швеция слыхала: Кульнев — русский рыцарь, коего милосердие к пленным и местным мирным жителям безгранично. Свои же солдаты в нем души не чают, зато к отступникам — суров.

Дебельну особенно интересно было узнать, как Кульнев поступал с нерадивыми воинами, которые, уклоняясь от неприятельских выстрелов, покидали свои места якобы затем, чтобы сходить за патронами. Дабы пресечь сию уловку, Кульнев отрядил особые команды, которые стали доставлять патроны и артиллерийские заряды в цепь. И никто уже под страхом наказания не мог, выбросив патроны из подсумка, будто бы их расстреляв, спрятаться в тылу. Напротив, отныне солдат, защищая свою жизнь, обязан был беречь заряды, стрелять экономно: сбежать с поля боя «за патронами» было уже нельзя.

«Вот с таким встретиться бы не в огне войны, а за стаканом доброго джина», — не раз ловил себя на мысли фон Дебельн. Доходило до него, что Кульнев, самый бедный в мире генерал, как он сам о себе говорил, изрядно образован, собирает с любопытством все, что касается истории и военной науки. И в этом, оказывается, они похожи: у Дебельна превосходная библиотека военных трудов.

Что ж, война не дает возможности повести беседу за дружеским столом, так, может быть, сведет, как и подобает рыцарям, в достойном поединке?

Так думал Дебельн, когда и в самом деле в Або с севера вернулся Кульнев, чтобы предводительствовать авангардом корпуса князя Багратиона.

В начале марта корпус Багратиона занял исходное положение на острове Кумлинг, близ Або. Здесь из тридцати батальонов пехоты, полка гродненских гусар, шести сотен казаков и двадцати орудий были составлены пять маршевых и две резервные колонны. Уже второго марта они сошли на лед. Каждая имела свой маршрут и свою конечную цель — Большой Аланд или же расположенный рядом с ним другой, точно указанный на карте, остров сего архипелага.

На первом отрезке пути авангард был составлен из двух отрядов. Одному из них, вверенному генерал-майору Дмитрию Федоровичу Шепелеву, Багратион приказал выдвинуться к островам Биорко, Лаппо, Астергольм, Вартсала и другим, более мелким, расположенным рядом, удерживать их до подхода главных сил корпуса. Другой отряд, Кульнева, выводил к островам Карпо, Нагу, Сант-Терфен, лежащим далее, к западу, чтобы отрезать шведам путь к отходу.

Первая же встреча Шепелева с неприятелем произошла на острове Бене, сразу же за островом Кумлингом. Казаки сотника Солдатова обнаружили там вражеский пикет из пехоты и кавалерии при двух пушках и, окружив шведов, взяли в плен унтер-офицера и тринадцать рядовых. У казаков же был легко ранен урядник Исаев и убита одна лошадь. Так началось долгожданное движение к Аландам.

Попытка Дебельна удержать натиск русских ни к чему не привела: отменно оснащенная всеми видами оружия, прекрасно защищенная от морозов и ветров семнадцатитысячная армада Багратионовых войск готова была разгромить любые силы, вставшие у нее на пути. Сопротивление Дебельна могло лишь привести к гибели всех войск, что находились под его началом. Единственное, на что он решился, это предложить перемирие. Однако момент был упущен: наступающую армаду уже нельзя было остановить. Да и всякую склонность к переговорам теперь, когда берега Швеции были уже в досягаемости, император Александр Павлович мог расценить как ненужную затею.

Собственно, князь Багратион так и ответил парламентерам, которых к нему прислал Дебельн, и ему, главнокомандующему на Аландах, ничего не осталось, как отдать приказ отходить.

Лик войны всегда ужасен. Даже самое огрубелое, не раз встречавшееся со смертью сердце содрогнется при виде поля сражения, усеянного множеством жертв. Но и спешное отступление огромной массы войск, когда по пятам его неуклонно движется неприятель, — картина, могущая потрясти души.

Такой страшный вид открывался отряду Кульнева, что шел впереди, в двух или трех переходах от главных сил корпуса. То здесь, то там на дорогах встречались остановившиеся сани и повозки с загнанными и замерзшими лошадьми. Иногда на санях были солдаты, тоже окоченевшие и уже отдавшие Богу души. А в населенных пунктах полыхали пожары. То отступающие в панике шведы, круша попадавшиеся на их пути склады, растаскивали все, что могли унести с собою, а здания и даже жилые дома предавали огню. Также горели, чтобы не достались врагу, лафеты пушек, воинская амуниция, поджигались и взрывались запасы артиллерийских зарядов, пороха и патронов.

Кульнев выступил в поход с Кумлинга за три часа до рассвета. Но еще в Або он собрал пять сотен своих казаков и три эскадрона гусар и зачитал им приказ, как всегда четкий и ясный:

— С нами Бог! Я пред вами. Князь Багратион за нами. На марше быть бодру и веселу. Уныние свойственно одним старым бабам. По прибытии на Кумлинг — чарка водки, кашица с мясом, щит и ложе из ельнику. Покойная ночь!

Шли с песнями. И, лишь встретив мрачные следы пожарищ и людских бедствий, примолкали. И ни один не бросился к добыче, к разживе на чужом горе. К тому же знали: мародерства Кульнев не простит.

Сигнальскере оказался последним крупным островом в архипелаге, за которым — и шведские берега.

Неприятельских войск уже не оставалось на островах — они отошли через город Грисслехамн в глубь Швеции. И отступление теперь повсюду было обозначено черными холмиками, припорошенными снегом. То были окоченевшие солдаты Дебельна, которых судьба лишила последней возможности — быть погребенным в родной земле, а не в морской пучине, когда растает на заливе ледовый панцирь и они, непохороненные, уйдут на дно.

На шестой или седьмой день впереди замаячил силуэт кирхи. Город Грисслехамн! Берег Швеции!

— Вот мы и дошли до цели — честь и хвала русскому солдату у шведских берегов! — обернулся в седле к своим спутникам генерал Кульнев.

Однако дозоры донесли: в городе скопление войск, лазареты с больными и обмороженными. Впереди же, у прибрежной линии, за валунами и скалами — цепь стрелков.

На снегу всадник — отличная мишень. Кульнев спешил сотню уральских казаков и приказал им идти в обход и выбить из-за каменьев шведских егерей. Более восьмидесяти неприятельских стрелков сдались после первой же короткой перестрелки, остальные из города выслали парламентеров.