Юрий Когинов - Багратион. Бог рати он

А то, что сил и умения русским не занимать, показал и недавний успех Шенграбенского сражения и неожиданно открывшееся и окончившееся полной викторией дело в небольшом городке Вишау, как раз вскоре после отбытия генерала Савари.

Чистенький и аккуратный городок Вишау, расположенный как раз между двумя нацеленными друг на друга армиями, был местом, куда не раз наведывались отряды из французского авангарда.

Таким образом, части арьергарда князя Багратиона, тоже не раз наведывавшиеся в Вишау, находились в непосредственном соприкосновении с противником и не раз оказывались с ним в перестрелке.

В тот день наши пикеты донесли, что в город просочились французы. Причем в основном кавалерия, пехоты же мало. Багратион обратился к шефу Мариупольского гусарского полка генерал-майору графу Витгенштейну:

— Петр Христианович, а что, если вам расположить своих гусар на выездах из Вишау, чтобы задержать отход французской кавалерии? Тем временем я приказал бы пехоте атаковать город. Полагаю, вышло бы славное дело.

При разговоре присутствовал генерал-адъютант князь Долгоруков. В тот день он упросил царя отпустить его к Багратиону, чтобы своими глазами увидеть, как ведут себя французы, и определить, что на самом деле собираются предпринять их войска: отходить или же, наоборот, готовиться к наступлению. Услышав о предложении Багратиона, Долгоруков не мог удержать себя от соблазна.

— Любезный Петр Иванович, вы не доверили бы мне начальство над вашею пехотой? Если бы вы, князь, знали, как хочется сейчас самому взять в руки оружие, чтобы сразиться с неприятелем!

Долгоруков был одним из самых любимых в окружении императора. Они были друзья с детских лет. В Петербурге Долгоруков жил в Зимнем дворце, что свидетельствовало об их с царем тесной дружбе.

Багратион конечно же знал о том, кого отрядил в его отряд Александр Павлович и как непредвиденно могут обернуться его собственные отношения с императором, откажи он теперь в просьбе его любимчику. Впрочем, не было почти никакого риску, коли он сам, командующий, будет руководить операцией.

В Витгенштейне Багратион не сомневался. Потому он все внимание уделил атаке пехоты, дабы не дать оконфузиться царскому адъютанту и вовремя, если окажется необходимым, поправить его действия.

Меж тем конфуз произошел как раз с Витгенштейном. Замешкавшись с выходом эскадронов на указанные ему позиции, командир Мариупольского полка упустил время, и французская кавалерия покинула город. Задержался лишь один вражеский эскадрон, который вместе с пехотой принял бой.

Однако натиск нашей пехоты и подоспевших гусар оказался таким мощным, что неприятель прекратил сопротивление. Под ликующие крики «ура» из города выходил целый эскадрон французских драгун, сдавшихся в полном составе в плен. Их, спешившихся, конвоировали наши гусары. Они сидели на своих лошадях и держали в руках поводья трофейных коней.

У русских потерь не оказалось, если не считать легко раненных. Но французы потеряли убитыми несколько человек из кавалеристов и пехотинцев. Трупы их лежали на мостовой, в самом Центре городка, где перестрелка и сеча оказались самыми яростными.

Еще не разошелся пороховой дым, как среди победителей разнеслось:

— Император! Сам, на коне, со своею свитою. Глядите!

Действительно, в дальнем конце главной улицы показались всадники, и впереди них — Александр Павлович. От быстрой скачки, а может быть, от чувства восхищения победой, весть о которой пришла к нему так внезапно, лицо императора было оживленно.

— Поздравляю вас, князь Петр Иванович, с новою викторией, — обратился он к Багратиону. — Признайтесь, вам, дорогой Петр Иванович, не прискучили еще лавры первого воина России? — Улыбка осветила дышащее завидным здоровьем лицо Александра. — Простите, князь, своею шуткою я хотел только еще раз подчеркнуть, как высоко я ставлю ваше ратное искусство.

Багратион чуть заметною улыбкою отозвался на шутку императора, затем перевел взгляд на сидевшего рядом на лошади Долгорукова.

— Осмелюсь возразить вашему императорскому величеству, — произнес он. — На сей раз лавры победителя принадлежат князю Долгорукову. Это он, Петр Петрович, вызвался предводительствовать моею пехотою и совершил блестящую атаку, одержав победу, коя так восхитила ваше величество.

Услышав неожиданную похвалу из уст командира корпуса, Долгоруков горделиво вскинул голову, потом, сняв шляпу, поклонился императору.

— Баше величество, нет таких преград, которые бы не преодолел русский солдат, чтобы в который раз возвысить славу вашего величества! — восторженно воскликнул он. — И я, как ваш преданнейший солдат, совершил лишь то, что повелел мне мой долг.

— Спасибо, князь Петр Петрович. — Голос императора обнаружил нескрываемое удовлетворение. — Я никогда в вас не сомневался. Имея таких верных слуг и таких способных военачальников, моя армия не может не победить Бонапарта.

И, оборотившись к командиру арьергарда:

— Князь Багратион, передайте от моего имени по команде: всем нижним чинам за участие в деле выдать по чарке водки, а господ офицеров представить к наградам.

И государь, вновь одарив окружающих улыбкою, слегка натянул поводья.

Только теперь, тронув лошадь, чтобы проехать далее по улицам города, он заметил невдалеке от себя тело убитого французского солдата.

Поначалу Александру Павловичу показалось, что человек просто подвернул ногу — так нелепо он лежал, подтянув колени к животу и упрятав голову в плечи. И казалось: вот сейчас встанет, отряхнется и пойдет дальше. Но солдат в синем мундире не поднимался. Тогда царь поднес к глазам золотой лорнет и заметил, что рядом с лежащим — кровь.

Мгновенно лицо Александра Павловича стало бледным, похолодели щеки и лоб, а в желудке появилась какая-то металлическая тяжесть и тошнотный комок подкатил к горлу.

«Что со мною? Так ведь нельзя. Кругом люди, солдаты, а я… — в страхе подумал он о себе. — Это пройдет. Так бывает, говорили мне, со всяким, кто впервые видит смерть на поле боя. Надо ведь взять себя в руки. Разве я не затем прибыл к своей армии, чтобы одним своим присутствием поднимать ее боевой дух?»

«Нет-нет, со мною все хорошо», — пытался успокоить себя император на следующий день, когда переехал в Вишау с главной квартирой.

Легкое недомогание, хотелось верить, скоро пройдет. Тем более что победа при Вишау и впрямь поднимала настроение войск. К тому же доложили, что адъютант Бонапарта Савари вновь с белым флагом объявился на русских аванпостах. Его тут же привели к Александру Павловичу.

— Мой император хотел бы предложить вашему величеству личную встречу, — раскланялся французский генерал. — Осмелюсь повторить слова моего императора о том, что даже худой мир лучше доброй ссоры. Между тем у его величества к вашему величеству — самый сердечный респект…