Михаил Попов - Тьма египетская

Кто они такие?!

Са-Амон насчитал не менее двух десятков осторожно ползущих по стене фигурок, вооружённых луками. Это не грабители могил, их никогда не бывает столько, это не...

Остановились.

Са-Амон отлично представлял себе расположение всех помещений «Дома смерти». Если эти тихие лучники спустятся по невидимой отсюда стороне стены, то попадут в обширную мастерскую под открытым небом, там изготавливают дешёвые деревянные саркофаги для мертвецов среднего достатка. Миновав мастерскую, окажешься перед дверьми склада, где хранятся кувшины с ароматическими маслами и мазями. Достаточно сбить глиняные печати, и ты внутри. А там уже совсем недалеко до подземного зала, где лежит тело мальчика и надевает свою маску Анубис. В том, что эти звёздные стрелки явились за Мериптахом, у Са-Амона не было ни малейших сомнений. Он схватился за мочку уха, как бы побуждая голову думать. Прежний план, такой хороший, ясный план — Себеку под хвост! Придумывай что-нибудь, один раз уже наказанная голова!

Мыслям мешал этот непонятный топот, нараставший слева, со стороны ворот. Какие-то сюда скачут всадники. А какие могут быть всадники здесь, в старой столице?

Гиксосы!

Значит, исполнение мечты верховного жреца Амона-Ра о встрече со своим племянником осложняется вмешательством ещё одной силы.

Са-Амон схватился за рукоять меча. Это было так же бесполезно, как хвататься за ухо головы. Оставалось только ждать с бессильным любопытством, что произойдёт, когда эти спешащие всадники вылетят на площадь перед пылающим входом в «Дом смерти» и увидят, что их тут уже поджидают. Сидящие на стене тоже уже услыхали топот и начали вытягивать стрелы из колчанов. Са-Амон велел своим людям поглубже спрятаться в тень, а сам глубоко вздохнул, чтобы успокоить волнение.

Топот нарастал и даже как будто ширился. По бледным столбам пыли, что бесшумно вставали к вызвежженному небу над отдалёнными монументами и гробницами, можно было с некоторым замедлением узнавать точный маршрут конного отряда. Осталось каких-нибудь два поворота.

Заныли натягиваемые тетивы, как будто стая огромных комаров зависла над стеной.

Са-Амон вздохнул ещё раз.

И тут из освещённого входа «Дома смерти» выскочил человек и бросился через площадь, как раз в направлении того монумента, за которым затаились посланцы Амона. Впрочем, бросился было слишком сильное слово. Бежать-то он бежал, но не изо всех сил. Скорее, быстро шёл, привычно прихрамывая, оглядываясь, как будто кого-то поджидая. И дождался. Из того же освещённого входа вывалилась вслед за ним группа людей, человек в семь-восемь с разнообразными проклятиями на устах. Вслед хромому беглецу летели камни. Камни не долетали, а проклятия без камней бессильны.

Всё, выдохнул Са-Амон, опоздали!

Не только он, но и его спутники поняли это, об этом свидетельствовал их зубовный скрежет. Они были в ярости оттого, что не в силах исполнить приказ великого жреца.

Хромоногий, осыпаемый гневными криками человек, был парасхит, за несколько мгновений до своего бегства совершивший своё ежедневное преступление. На этот раз он вскрыл чрево спящего змеиным сном мальчика Мериптаха. И никакой притворный гнев нанятых плакальщиц и притворных родственников ему не страшен.

Наказание пришло с другой стороны. Едва углубившись в угольно-тёмный проулок меж стенами двух старинных погребений, хромоногий вылетел оттуда обратно на площадь, спиною вперёд, и распластался в пыли. В проулке он наткнулся на въезжающего на площадь всадника. Но победитель парасхита торжествовал недолго. Пущенная со стены, с расстояния в сорок локтей, стрела пробила всаднику шею насквозь. Он бросил поводья, вцепился обеими руками в оперение и быстро-быстро замотал головой, но добился только одного: с его головы слетел кожаный, обшитый медными бляхами шлем.

Вслед за уже убитым всадником на площадь перед «Домом смерти» выкатились, осаживая злящихся, кусачих коней, ещё семеро азиатов. Стоило им остановиться, в них сквозь поднятое облако вековой пыли полетели с кратким посвистом десятки стрел.

— Когда они ушли, я спустился в зал для бальзамирования. Ни живых, ни мёртвых там не было. Сосуды были разбиты, столы перевёрнуты, священные маски валялись прямо под ногами. Так бывает, когда что-то ищут в спешке или в гневе. Мы осмотрели все другие помещения «Дома смерти», мастерские, кладовые, повсюду яростный разгром. Да, они что-то искали, но не знаю, нашли ли. Я не мог вмешаться, со мною было всего два человека, а у них три полных десятка, и по всему было видно, что военное дело они знают хорошо.

— Да кто они такие?! — нервно дёрнулся на своём складном стуле учитель Ти, сверля взглядом понуро стоящего Са-Амона. Ответом ему был тяжёлый хлопок полотняного полотнища, натянутого меж пальмовыми стволами. Под этим импровизированным кровом на краю островной рощи верховный жрец Аменемхет проводил самые жаркие часы дня, чаще всего в обществе старшего писца Пианхи, молчаливого хитроглазого мужчины средних лет, и своего знаменитого чёрного колдуна по имени Хека, в которого превратился отмывшийся и подобающе облачившийся недавний учитель Ти.

— Кто они такие и откуда взялись?! — повторил колдун.

Несмотря на то что приказ верховного жреца по вызволению Мериптаха он не выполнил, всё же остался при Аменемхете и продолжал пользоваться влиянием.

— Я слышал их речь. Они египтяне.

— Вооружённые египтяне здесь, в Мемфисе, способные стрелять в конных гиксосов?! Скажи лучше сразу, что это Гор Бехдетский вместе с Монту явились туда и поразили нечистых.

Са-Амон мрачно посмотрел на однорукого, соображая, что тут можно сказать.

В этот момент из-за края полотнища появилась виноватая физиономия юноши, младшего писца, одного из помощников Пианхи. Старший писец, испросив почтительно разрешения, удалился и, очень скоро вернувшись, подал с поклоном своему повелителю маленький глиняный, запечатанный тёмным воском кувшинчик. Аменемхет ничуть не удивился странному подношению и, даже не рассматривая особо, разбил о подлокотник кресла. Среди осколков обнаружился свёрнутый папирус. Пианхи протянул было к нему руки — чтение корреспонденции входило в его обязанности — но верховный жрец осадил его взглядом. Сам развернул послание, прочёл его два раза. Потом встал и вышел из шатра. Приближённые повскакивали, опрокидывая лёгкую плетёную мебель.

Аменемхет неторопливым шагом направился вглубь рощи. Попадавшиеся ему по дороге гребцы и жрецы валились коленями и лбами в песок, только один какой-то непочтительный павиан на другом конце рощи вдруг стал выкрикивать визгливые двусмысленности.