Владимир Дегтярев - Золото Югры

Два плота решили дело. Ушкуйный перемет легко потянулся за ними, по мере увеличения глубины воды вставая вертикально. Уже ближе к вечеру оба конца перемета привязали за крепкие, столетние ели и вернулись на Березовый остров.

Солнце садилось. Макар приложил ладонь ко лбу и долго смотрел на воровское изобретение. Как из преисподней кто подсказал… Издали казалось, что по краям широкого русла реки образовался затор из деревьев, каких река катила много в период половодья. А вот на самой середке Оби, где как бы есть фарватер, течение от деревьев чистое. Видать, тут самое глубокое место, река здесь свободна. Любой шкипер направит корабль туда…

В тот вечер капитан Ричардсон решил сам постоять за рулевым колесом шхуны. Рулевого послал в камбуз, сварить капитану грога. Подшкипер сидел под рындовым фонарем и ругался черными словами по-валлийски, разглядывая копию карты Пири Рейса.

– Чего лаешься? – крикнул ему капитан. – По этим картам плавал еще капитан Колумб! Неужели мы не проплывем?

Подшкипер опять выругался.

Матрос в бочке, что принайтована к верху грот-мачты, предупреждающе крикнул сверху.

Капитан глотнул горячего грогу, только потом спросил:

– Что?

– Вроде залом из деревьев! Триста ярдов по курсу!

Солнце уже садилось, огромное, кроваво-красное. Но косой солнечный свет помог Ричардсону хорошо разглядеть то, о чем кричал «бочковой» матрос. В половодье и не такие переплетенья дерев случаются. Даже на Темзе. Обычно деревья цепляются за береговые подтопленные коряги и кусты. Фарватер обычно от деревьев чист.

И сейчас отчетливо было видать, что фарватер чист. Тридцать ярдов чистой воды посередине реки – разве не удача?

Капитан Ричардсон скомандовал перемену галса. За пятьдесят ярдов шхуна скрипнула всем корпусом, косо приняла встречный ветер и рванулась в чистый от залома проход.

Почти сразу раздался нехороший треск, будто огромным тупым топором ударили в доску. Нос шхуны поднялся дыбом и медленно осел.

Корабль капитана Ричардсона встал, дрожа корпусом, как лошадь после гандикапа.

Вторая шхуна, в точности повторявшая маневры первой, переменив галс, не успела отвернуть от внезапно вставшего на дыбы корабля Ричардсона. Зацепив носовой частью за корму попавшей в «ушкуйный перемет» шхуны, капитан Артур Пекни отчаянно вывернул рулевое колесо вправо, стараясь отвести свой корабль от корабля Ричардсона. И тут же врезался в нагромождение деревьев в воде. Обе шхуны под напором течения сошлись бортами и сцепились такелажем.

Из трюма первой шхуны медленно поднялся боцман, постукал по палубе боцманской тростью, медленно оглядел окрестности. Потом повернулся лицом к капитану:

– Два специально заостренных бревна на фут торчат в трюме. Течение их сильно водит. Бревна начинают ломать обшивку. Вода в трюме уже поднялась на фут.

В люке около сапог боцмана появилась голова перебежчика Николы Сужина.

– Ушкуйный перемет! – крикнул он капитану.

Ричардсон крика не понял, но боцману сказал:

– Этих двоих ставь на помпу. Пусть работают, как рабы, но воду в трюме – держать на малом уровне. Готовь матросов и пилы. Отпилить колья в трюме! Готовьтесь заводить пластырь! Плотника на вахту – забивать пробоины в днище!

Подошел к краю капитанской надстройки и оказался почти лицом к лицу с капитаном второй шхуны Артуром Пекни.

– Выламывайся из ловушки, цепляй нас на канат и отходи назад на сорок ярдов. Будешь нас тащить. По течению тащить легко. К утру мы управимся, заделаем проломы и пойдем дальше, согласно плану…

Капитан Пекни отдал честь и собрался идти распоряжаться. Ричардсон его остановил:

– Вон тот остров, в трехстах ярдах… Хоть там и лес густой, но мне кажется, что я вижу мачту. Тебе удобнее стрелять в ту сторону. Три пушки поставь на палубу и кинь на остров пару десятков ядер. Если там что зашевелится, пали непрерывно, на полный убой… Всего, что шевелится. Подожди уходить! Вели своему боцману поднять английский флаг! И я – прикажу… А то крадемся как крысы…

– Крысы по воде не ходят, – возразил Артур Пекни.

– Как крысы по земле, которая через год будет уже наша! – упрямо досказал капитан Ричардсон.

Через половину часа над грот-мачтами обеих шхун весело завились по ветру английские флаги.

– А теперь – что? – спросил Макар у Хлыста.

Тот сидел на широком суку толстой, старой сосны и разглядывал действо англов после попадания в ушкуйный перемет.

– Подтянем наш бриг к берегу… На случай сполоха. Да прикажи нашим, пусть на мачту брига привяжут елку. Или березку.

– Да пошто?

– Сейчас почнут палить из пушек… У них глаз морской, голую мачту сразу узнают. И по ней пальнут.

Макар сорвался с места, сам вместе с другими тянул за канат, притягивая бриг к берегу. Ерошка уже сидел на мачте и вязал к ее верхушке саженную березку, когда три английские пушки ударили по острову первым залпом.

О чем думали английские наводчики, неведомо, но ядра пропахали ту часть Березового острова, которая смотрела на север и поднималась выше других островных земель над водой. Ватажники сидели на южной оконечности острова, им ядер не досталось.

– От же, сволочи! От же, подлая нация! – опять в голос начал ругаться Хлыст. – Ты на них посмотри, а! Флаги свои уже подняли. Уже нас завоевали!

– Они на кораблях флаги подняли, что ты, Хлыст? Так положено… – принялся успокаивать атамана рыжебородый шкипер.

– А я им разрешил здесь свой флаг подымать? Белый флаг, сигнал полной сдачи в плен, это поднимай, это пожалуйста! Но королевский штандарт – хрен тебе! Меньшой! Ерошка! Есть у нас, что поднять заместо нашего флага?

– Только разве что твой оберег, атаман!

– Чего? А! Тащи его сюда!

Молодший Ерошка сбегал к табору ватажников, предусмотрительно раскинутому в крутом распадке, среди огромных старых валунов. Оттуда он притащил полусаженной ширины ткань, намотанную на деревянный вал.

Ткань смотали с вала.

Макар отшатнулся. На него с боевого, клиновидного по краям стяга, свирепо глядел Иисус, вышитый с иконы «Спас ярое око»

– Это не украдено, Макар, – совершенно серьезно сообщил Бывалый Сенька. – Это нам как бы награда. Не всем награда… а деду. Вот его, деду Хлыста.

– Дедова ватага … еще до воцарения Ивана, нашего царя, помогла псковской рати отбить подлых шведов, – пояснил Хлыст. – Лезли и лезли, черти… А ватага деда их резала и резала… Вот и наградили псковские люди атамана Проню, деда моего…

Макар перекрестился, за ним перекрестились остальные. Перекрестились истово и от сердца.

– Вон у нас самое высокое дерево, туда крепи! – подал Макар стяг Молодшему Ерошке. Крепко вяжи!