Владимир Дегтярев - Золото Югры

– Нечего… – ответил купец Изотов и наклонил голову к огню. Замолчал.

Макара вдруг стало клонить в сон. Больно много пережил в этот день, много выпил, много и сытно поел… Он завалился на бок.

Тимофей Изотов на непонятном, еркающем языке велел охотникам грузить его гостей в нарты…

Очнулся Макар непонятно где. Открыл глаза – над ним, вверху, дыра, а в дыре – полная луна. Остро пахло костром, но огня вокруг не заметно. А лежать – жарко, будто в печи.

– Эй, где я? – спросил в темноту Макар.

Никто не ответил.

Захотелось сразу много чего – и пить, и вылить, и чтобы стало светло. Макар сорвал то, что его укрывало. Оказалось, что лежит в одних исподниках, а покрывает его меховое гладкое одеяло. Макар встал, вытянул руки, сделал шаг. Сзади, совсем рядом, тихо и предупредительно зарычала собака. Потом гавкнула во весь голос. Макар замер.

Послышались шаги бегущего человека, перед глазами Макара вдруг что-то откинулось, и в глаза ударил свет лампы, открывший махонький шатер, крытый шкурами, и лицо Тимофея Изотова.

– Фу ты, Господи! – пробормотал Макар. – Одежа моя – где?

Пока одевался, да выходил на улицу, Тимофей Изотов развел в чуме костер.

– Извини, Макар Дмитрич, голову поправить у нас нечем.

Вошедший с улицы Макар поморщился.

– Здесь такого добра держать нельзя, – пояснил Изотов. – Народец здесь таковский, что ежели присосется к зелью, его не оторвать. Через день становится горьким пьяницей.

– Ну? Пошто так?

– А так, что тыщу лет окромя воды ничего не пили, организмы свои супротив зеленого змия настроили. Не приемлют у них организмы нашего зеленого змия…

– Ну и ладно, ну и хорошо. Садись так, насухую поговорим.

Сели, поговорили.

Купец Изотов купцом бы не был, ежели бы не понимал все с половины сказанного.

– Я, конечно, в таком деле решил бы так, – Изотова разобрало от значительности государева дела. – Пущай англы добегут до Китая и, ежели там живы останутся, пущай возвертаются. Ведь другой дороги им нет. А мы тут их достойно встретим! Будет нам время подготовить им добрую втсречу!

– Тимофей! Сказано же – не пущать злыдней в Китай и кончать здесь! Ну, не совсем здесь, а подалее. Последний приют им царем Иваном назначен там, где Иртыш впадает в Обь…

Тимофей Изотов задумался. Вертел в руках болванчиков из белой кости, размышлял.

– Денег бы… – сказал наконец он. – Немного денег, и англам каюк!

И выжидательно посмотрел на Макара.

Макар молчал.

– Да не мне денег! – вдруг заорал на весь белый свет Изотов. – Не мне! У меня пушнины здесь – десять бочек! Так ее окрест на тыщу верст, у каждого хана по десять бочек. Денег – нет! Серебра – нет!

За шкурами от голоса хозяина чума забесились, залаяли собаки. Макар шумно выдохнул воздух:

– Да, не думал я, что ты на мне хочешь заработать денег, хан Изота! Не думал!

На лай собак прибежали Хлыст и Бывалый Сенька. Оба с ножами в руках. Лезвия скупо блестели в свете костерка.

– А ежели вместо серебра будут каменья? – осторожно спросил Макар. – Драгоценные каменья… Это – как тут?

– Это тут – да! Тут это царское богатство, Макар Дмитрич.

Хлыст грубо хохотнул:

– На деревья станешь вешать цветастые каменья, Тимоха? Колядовать с имя станешь?

Бывалый Сенька толкнул Хлыста кулаком под ребро. Тот икнул и замолк.

Изотов прямо-таки засветился лицом:

– Понимаешь, в пяти днях пути, туда, на юг Сибири, у меня стоит настоящий дом. Мой как бы ханский дворец. Сам дом рубил, и сам баню ставил, амбары, лабазы… Ждет меня там бухарский купец Ильбан…

– А жена твоя, что, не ждет тебя? – снова влез в разговор Хлыст.

– Жена моя, Хлыст, твоими заботами о моем богатстве прошлой зимой скончалась… За пермским перевалом через Камень. Там и упокоена…

Макар показал Хлысту кулак. Бывалый Сенька снова нешутейно двинул ушкуйнику под бок.

– И что там бухарский купец Ильбан? – быстро спросил Макар.

– Он по всей Оби носится и все пытает про золото да про каменья… Готов душу положить за одно слово – где есть золото, али каменья есть.

– А золото да дорогие каменья… они здесь есть? – не утерпел теперь Бывалый Сенька.

– Есть, – очень серьезно ответил Изотов. – Да пока не про нашу честь.

За чумом вдруг послышались голоса сибирских людей. Мигом залаяли сотни собак. Луна села на край низкого леса. Макар встал:

– Так что же может бухарский купец?

Изотов тоже поднялся.

– Он без охраны не ездит. И охрана у него – триста сабель бешеной татарской конницы. Они за каменья тебе, Макар Дмитрич, проложат дороженьку до самого Урала…

– Мне дороженька пока без надобности. Мне бы англицкую шхуну…

– Про шхуну ты сам с купцом решишь, – быстро сказал Изотов, – не мое это – ханское дело, влезать в нетутошные распри. Поехали. Вам надо еще обряд вступления пройти, без него тут никак нельзя. Поехали, будете идолище салом кормить…

Вдалеке, там, где низкий край неба сходился с землей, темнела полоса бескрайней, черной тайги. А здесь, в мелколесье, растущем на аршинном слое хвои и сучков, вдруг оказалась каменная гора. Не совсем, конечно, гора, а такая каменная плита огромных размеров. Она поднималась над редколесьем саженей на сто, и с первого взгляда казалось, что на нее неоткуда залезть. Стена и стена, без ворот и калиток.

Но калитка все же нашлась. Изотов подогнал нарты к узкой, незаметной расщелине в старом камне горы. Крикнул своим охотникам, что надо делать. Да они и сами знали. Пять охотников повели в расщелину двух оленей, за ними пошел высокий, худой старик. У него на груди висело вроде плоского барабана и колотило старика по коленкам.

Вслед за охотниками пошли Изотов и ватажники. Поднимались долго по кривому и узкому ходу.

А когда поднялись, Хлыст в голос выругался.

Над ровной, как стол, горой поднимался к небу каменный же столб. Это с первого взгляда казалось, что столб. Когда подошли ближе, увидели, что столб и есть идолище. Глаза у него есть, нос и огромный рот. И выбиты даже руки, опущенные вниз, повдоль туловища.

На ровной площадке возле идолища лежали кучи сухого дерева. Охотники Изоты натаскали из куч два костра дров, запалили огонь; потом махом завалили обоих оленей и принялись разделывать туши.

Ватажники подошли вплотную к идолищу.

– Сажени три высотой будет, – опасливо прошептал Бывалый Сенька. – Сколько я по земле хаживал, а такого огромного не видал. Много видал маленьких, ниже себя. А такого огромного – нет. Страх Божий! – И перекрестился.

Макар с опаской положил ладонь на идола. Камень под ладонью оказался на удивление ровным и гладким, будто вчера тесанным.

– Мои старые охотники говорили мне, что когда их предки с начала времен пришли сюда, этот идол здесь уже стоял…