Марк Равина - Последний самурай

Пока Сайго размышлял о надвигающемся повсеместном распространении коммерческих отношений, радикалы из «Сигакко» открыто заговорили о том, чтобы начать войну с Токио. Даже самые умеренные из членов «Сигакко» чувствовали, что они не в силах контролировать ситуацию. Как выразился Мурата Симпати, сдерживать «Сигакко» — это все равно что пытаться «удержать воду в гнилой бочке, обвязывая ее гнилой веревкой». В январе 1877 года, предчувствуя неизбежный конфликт, токийское правительство направило грузовое судно «Сэкирюмару», чтобы вывезти из Сацума вооружение и боеприпасы. Весть об этом плане всколыхнула радикально настроенных студентов «Сигакко», и ночью 30 января маленькая группа совершила налет на склад боеприпасов в городе Кагосима. Они разоружили охрану и вынесли со склада около шестидесяти тысяч патронов. Местная полиция доложила об этом инциденте лидерам «Сигакко», но не предприняла никаких самостоятельных действий, и на следующую ночь студенты со-вершили еще один налет, на этот раз разрушив большую часть склада. 31 января они атаковали арсенал центрального правительства и верфь в Исо, захватив оружие и боеприпасы.

Хаос в Кагосима был усилен обнаружением шпионов, работающих на государственное полицейское управление. Начиная с конца 1876 года начальник национальной полиции начал направлять уроженцев Са-цума в их родную провинцию с приказом проникнуть в «Сигакко» и удерживать его членов от антиправительственных действий. Номинальный лидер этих агентов, Накахара Хисао, был исполнительным, но некомпетентным, и в конце января 1877 года он рассказал о своей миссии Танигути Тогоро, лояльному члену «Сигакко». Танигути быстро проинформировал свое начальство о том, что Накахара создал сеть тайных агентов с целью подрыва деятельности «Сигакко» и организации покушения на Сайго. Накахара был арестован, подвергнут пыткам, и 5 февраля он подписал признание, подтверждающее донесение Танигути. Позднее Накахара отказался от своего признания, но он был сомнительной личностью, и даже Кидо Койн был склонен подозревать его в предательстве. В Кагосима донесение Танигути и признание Накахара были широко восприняты как доказательства вероломства токийского правительства.

Во время всех этих волнений Сайго охотился в местечке Конэдзимэ, на полуострове Осими, и вернулся в Кагосима только 3 февраля. О реакции Сайго на все эти бурные событий нет достоверных отчетов, но, согласно легенде о Сайго, он был потрясен действиями студентов «Сигакко» и воскликнул: «Какое дерьмо \симатта}\» Затем Сайго объявил, что, хотя не одобряет действий студентов, его глубоко тронула их преданность, после чего поклялся умереть с ними в бою. Это красивая история, но письма Сайго, написанные в марте, позволяют предположить нечто иное. Арест Накахара и его признание изменили представление Сайго о токийском правительстве. Поскольку еще в 1873 году Сайго подозревал Окубо в предательстве, признание Накахара подтвердило его наихудшие опасения. Сайго давно хотел защитить Сацума от того, что он считал аморальным правлением Токио, но теперь режим сам пришел за его жизнью, и такое вероломство требовало ответа. Сайго все еще стоял перед глубокой идеологической дилеммой: токийское правительство было императорским правительством, и Сайго не хотел становиться тем, кто бунтует против императора. Но действия правительства требовали ответа. 7 февраля Сайго объявил о своем решении направиться в Токио и потребовать ответа от центрального правительства.

Теперь, под руководством Сайго, в Сацума началась подготовка к войне. Система «Сигакко» предоставила большое количество обученных солдат, которые составили ядро повстанческой армии. Студенты «Сигакко» были обучены современным методам ведения войны, и они были вооружены винтовками «Снайдер» (заряжаемые с казенной части) и «Энфилд» (заряжаемые с дульной части), различными карабинами, пистолетами, а также мечами. Два артиллерийских подразделения, собравшие почти всю полевую артиллерию Сацума, имели на вооружении двадцать восемь горных пушек (5,28-фунтовые), две полевые пушки (15,84-фунтовые) и тридцать разнообразных мортир. В армии всего насчитывалось около двенадцати тысяч солдат, сгруппированных в семь батальонов, и их моральный дух был очень высок. Но с самого начала было очевидно, в чем заключается слабость сил Сацума. Несмотря на всю свою мощь, армия не имела тылового обеспечения. Каждый солдат сам нес свою провизию, и не существовало никакого четкого плана пополнения запасов. Изначальный запас боеприпасов позволял выделить только сто патронов на каждого человека. Напротив, императорская армия располагала всеми ресурсами национального правительства. Общая численность армии составляла сорок пять тысяч человек, но главным ее преимуществом было хорошее обеспечение. Императорская армия имела на вооружении более ста артиллерийских орудий, включая две картечницы Гатлинга, и ее изначальный боезапас составлял шестьдесят три миллиона патронов, что более чем в четырнадцать раз превышало общий боезапас повстанческой армии. Более того, к марту молодая японская военная промышленность производила около полумиллиона патронов в день. Таким образом, чем дольше продолжалась война, тем больше было преимущество токийского правительства в боеприпасах и провианте.

15 февраля первые два батальона армии Сацума собрались у замка Цурумару, под необычайно густым снегопадом, и начали свой марш на север, в направлении Кумамото. Боевой план повстанческой армии состоял в том, чтобы заставить сдаться гарнизон Кумамото, но у нее не было четкого политического манифеста. Официальная цель восстания состояла в том, чтобы сопроводить Сайго в столицу, где он сможет «допросить» ( дзинмон ) токийское правительство. Выбранное слово косвенно намекало на предполагаемую цель заговора Накахара, но это было слабым основанием для мобилизации более десяти тысяч человек. Сами солдаты в своих последующих показаниях в качестве военнопленных называли различные причины своего присоединения к повстанцам. Многие члены «Сигакко» говорили о смутном ощущении национального кризиса, другие упоминали заговор с целью убийства Сайго или намекали на заморскую экспансию. Некоторые солдаты отвечали, что испытывали на себе определенное давление: Сака-мото Дзунити рассказал о том, что самураи, не примкнувшие к бунтовщикам, считались такими же плохими, как и вражеские солдаты. Многие солдаты утверждали, что они не понимали полностью последствия-записи в повстанческую армию. Например, как заявил Нагаси Рэндзирё, его вдохновил призыв Сайго к беззаветному служению своей стране, но он поначалу не осознавал, что это означает нападение на центральное правительство. Однако большинство допрошенных говорили о сильном, но не до конца развитом ощущении того, что война является справедливым и благородным делом. Кабаяма Сукэами, сорокатрехлетний солдат из города Кагосима, заявил, что «хотя план взять в руки оружие и направиться в столицу, чтобы допросить правительство, вызывал у меня сомнения, в то время в префектуре сложилась такая ситуация, что даже женщины и дети высказывали желание присоединиться к нам». Казалось, продолжил он, что даже ломовые извозчики в повстанческой армии пользуются всеобщим уважением. «Я подумал, — заключил он, — что если это делает Сайго, то это не может быть ошибкой». Таким образом, Сайго начал восстание, не имея ясной цели.