Марк Равина - Последний самурай

Боевые действия официально начались днем 21 февраля, когда правительственные войска обстреляли наступающую армию Сацума возле Кавасири, в трех милях к югу от замка Кумамото. Бунтовщики продолжили наступление и на следующий день приготовились к осаде гарнизона Кумамото. 23 и 24 февраля мятежники атаковали замок Кумамото, бесстрашно бросившись на штурм его стен. «Бунтовщики с мечами в руках, — вспоминал начальник гарнизона Идэиси Такэхико, — часто перелезали через каменные стены и бросались в атаку под градом пуль. Не успевали мы отразить одну атаку, как за ней сразу же следовала другая». Однако повстанцы не вынесли интенсивности этого боя, и к вечеру 24 февраля штурм был приостановлен. Атака с ходу сменилась длительной осадой. Существует романтическое клише, согласно которому столкновение между силами Сацума и императорской армией было войной между традициями и современностью, но осада замка Кумамото представляла собой значительно более сложную картину. Хотя японское правительство экипировало императорскую армию современным оружием, главным достоянием защитников Кумамото был сам замок — одно из самых мощных оборонительных укреплений семнадцатого века. Замок имел огромные размеры: периметр его внешней стены, с более чем пятьюдесятью башнями, составляет около пяти миль, а на территории замка насчитывается более ста колодцев для обеспечения гарнизона питьевой водой в ходе длительной осады. Массивные каменные стены имеют в верхней части слабый обратный изгиб, что делает их почти неприступными. Чтобы нанести замку ощутимые повреждения, повстанцам было необходимо разместить свою полевую артиллерию на близком расстоянии, но это делало их уязвимыми для ответного огня защитников замка. В данном случае современное оружие повстанцев было бессильным перед традиционной технологией, находившейся на стороне императорского правительства. В других случаях ситуация менялась на противоположную. Когда, пробив брешь в воротах замка, мятежники бросились в атаку, их остановили методично расставленные противопехотные мины — бич современных войн. Этот конфликт также принято рассматривать как битву между самураями и простолюдинами, но даже она проходила с неожиданными поворотами. В гарнизоне Кумамото среди солдат-призывников были артисты, которые в ходе долгой осады устраивали импровизированные представления для своих товарищей по оружию. Солдаты Сацума слышали смех и звуки сямисэ-на, доносящиеся из-за стен замка, и смогли объяснить их только тем, что офицеры сумели каким-то образом тайком провести в замок гейш для собственного развлечения. Эта ошибочная трактовка неожиданно получила широкое распространение за счет цветных гравюр ( нисикиэ ), изображающих, как офицеры гарнизона развлекаются с гейшами, дразня своим видом расположившихся у стен бунтовщиков.

Замок Кумамото, 1871

Между тем за пределами призамкового города разворачивалась настоящая политическая драма. Марш на север армии Сацума усилил давно назревающее недовольство на всей территории Кюсю. В префектуре Кумамото вся сельская местность была охвачена восстанием после того, как тысячи крестьян высказали свое недовольство правительством Мэйдзи. Простолюдины были возмущены введением новых местных налогов, предназначенных для оплаты правительственных проектов, таких, как всеобщее образование и размежевание земель. Во всей префектуре они обращались с петициями к властям и физически атаковали местных чиновников, требуя отсрочить введение новых налогов и сократить их размер. Армия Сацума не обращалась напрямую к этим простолюдинам, но расплывчатость миссии Сайго, как ни парадоксально, оказалась ее достоинством: крестьяне приписывали Сайго свои собственные программы. Например, в деревне Катамата волнения начались после того, как некий Фудзии Ихэй 25 февраля вернулся из города Кумамото и рассказал односельчанам о прибытии войск Сацума. Если повстанцы придут в Катамата, объявил он, то жителям деревни не надо будет платить налоги и они сами смогут выбрать свою собственную сельскую администрацию. Местным чиновникам удавалось сдерживать ситуацию на протяжении недели, но к началу марта они почувствовали, что их жизням грозит опасность, и сбежали из деревни. Порядок был восстановлен только после того, как повстанческая армия отступила от Кумамото.

Перемещения Сайго в ходе восстания в Сацума

[названия на карте, сверху вниз, слева направо] — Табарудзака; Кумамото— с 22 февраля по 14 апреля; Митаи— 21 августа; пик Энодакэ ; г. Сампо; г. Исидо-, Нобэока— с 8 по 14 августа; Яцусиро;г. Исидо-, Хитоёси— 19 февраля (наступление) — с 22 апреля по 29 мая (отступление); г. Исифуса; Идзуми;г. Кирисима-, Ёкогава —28 августа; Миядзаки— июнь и июль; Мияконодзё; Кагосима— отбытие 17 февраля — возвращение 1 сентября

Мятежники также получали поддержку от различных групп недовольных самураев. В Фукуока и Накацу были отмечены волнения среди консервативно настроенных самураев. В Кумамото к бунтовщикам присоединились члены группы недовольных самураев «Гаккото>>. К ним также присоединился самурайский отряд «Киёдати», сформированный членами «Узки гакко», радикальной школы из города Узки. Основная учебная программа «Узки гакко» включала переводы трактатов «Об общественном договоре» Руссо, «О свободе» Милля и «О духе законов» Монтескьё, а основатель школы, Миядзаки Хатиро, был важным участником кампании Итагаки Тайсукэ за учреждение выборного общенационального собрания. Говорят, что позднее Миядзаки утверждал, что он не присоединялся к Сайго, а просто хотел использовать его для того, чтобы расшатать правительство Мэйдзи, но в тот момент это не имело значения: «Киёдати» предоставил Сайго отважных местных бойцов, готовых собирать разведывательную информацию для штаба восстания.

Расплывчатая цель Сайго «допросить» токийское правительство сделала крайне мало для объединения этих разнотипных групп его сторонников, которым недоставало общей идеологии. Однако уже через несколько недель популярная пресса придумала для Сайго лозунг: «Синсэй котоку» («Новое правительство, богатое добродетелью»). Происхождение этого лозунга неясно, но 3 марта газета «Юбин хоти синбун» сообщила о том, что Сайго использует этот лозунг на своем боевом знамени. На самом деле такого знамени не существовало: на флагах Сайго были изображены простые вариации на тему семейного герба Симадзу. Лозунг был плодом воображения авторов цветных гравюр, и газета ошибочно приняла его за факт. Этим лозунгом, появлявшимся на десятках различных гравюр, художники осторожно демонстрировали свою поддержку Сайго, не нарушая закона о печати правительства Мэйдзи. В сопровождающем гравюру тексте художники послушно описывали Сайго как изменника и бунтовщика, но при этом изображали его в героических позах с доблестным лозунгом над головой. Сам по себе лозунг был достаточно парадоксальным: он провозглашал новое правительство, но при этом возвращался к традиционному взгляду, согласно которому правительство должно быть добродетельным, а не бюрократическим. Смысл лозунга был противоречивым, но в нем содержалось непреодолимое желание объединить энергию свободного общества с надежностью конфуцианских традиций. Сайго, по крайней мере в народном воображении, сочетал в себе и то, и другое.