Эптон Синклер - Зубы Дракона

— Я думаю, что он сказал бы нам об этом, Ирма. Он чувствовал себя связанным словом чести.

— Он мог бы быть связанным словом чести и с другими, он не мог говорить о своих товарищах. Может быть, что он даже не знал, что происходит. Но другие использовали его. Некоторых из этих ребят я встречала в Школе. Это были люди, которые будут бороться до конца, я знаю. Люди Шульц, например, ты себе можешь представить, что он лег и позволил нацистской машине проехать над ним? Мог он попытаться побудить рабочих к тому, что они называют массовой акцией? И его жена могла помогать ему? Опять же, предположим, среди них был нацистский агент и пытался заманить их в ловушку, чтобы поймать их в каком-то акте насилия, чтобы был повод их арестовать?

— Нацистам не нужны никакие поводы, Ирма, они арестовывают людей оптом.

— Я говорю о возможности, что может быть какое-то реальное обвинение Фредди. Какая-то причина, почему Геринг считает его опасным и не отпускает его.

— Против людей в концентрационных лагерях нет уголовных обвинений. Уголовники содержатся в тюрьмах, где их пытают, чтобы те выдали сообщников. Потом им стреляют в затылок и кремируют. Люди, которые находятся в Дахау, являются социалистическими политиками и редакторами и профсоюзными лидерами. Интеллектуалы всех групп, которые стоят за свободу, справедливость и мир.

— Ты считаешь, что они там без каких-либо обвинений против них?

— Точно так. Над ними не было никакого суда, и они не знают, за что они там и как долго они там останутся. Две или три тысячи лучших людей в Баварии, и я думаю, что Фредди не сделал ничего более, чем любой из них.

Ирма больше не сказала ни слова, и ее муж знал причину этого. Она не могла поверить в то, что он сказал. Это было слишком ужасно, чтобы быть правдой. Во всем мире люди не верили, и будут продолжать не верить, к великому раздражению Ланни.

Шли дни, и наступало время для открытия выставки в Мюнхене, но до сих пор никто не признал ошибку непогрешимой государственной машины. Ланни постоянно размышлял над этой проблемой. Разве что жирный генерал ожидал от него поставок товаров в кредит без выставления счёта? Ланни подумал: «А не пойти ли ему к чёрту. И пусть катится туда немедленно!»

В раздражении подпольный социалист стал думать о тех товарищах, которых он встречал на школьных приемах. Рахель дала ему адреса, а в свободное время он проехался по ним, всегда принимая меры предосторожности, припарковывая свою машину на некотором расстоянии и убеждаясь в отсутствии слежки. Ни в одном из случаев ему не удалось найти лиц, кто бы знал об их местонахождении. В большинстве случаев люди даже не признавались, что слышали о них. Они исчезли с лица фатерланда. Мог он предположить, что все они были в тюрьмах или концентрационных лагерях? Или некоторые из них «ушли в подполье»? Он еще раз обдумал, как ему попасть в эту преисподнюю, но всегда быть в состоянии вернуться в отель Адлон во время, чтобы получить сообщение от второго человека в нацистском правительстве!

Ирма пошла на вечерний чай с танцами в американском посольстве, а Ланни отправился посмотреть на картины во дворце рядом. Но там он не нашел ничего, что мог бы рекомендовать своим клиентам, и цены показались высокими. Танцев ему не хотелось, и он был уверен, что его жена найдёт других партнеров. Его мысли обратились к серьезному молодому «коммерческому художнику», который носил большие роговые очки и ненавидел свою работу, изготовление рисунков аномально тонких арийских женщин, носящих женское белье, чулочно-носочные изделия и эксцентричные шляпы. Также Ланни подумал о жене молодого человека, большой души и студентки живописи с подлинным талантом. Людвиг и Гертруда Шульц. В этих именах не было ничего особенного, но Люди и Труди звучали как водевильный дуэт.

Ланни позвонил в рекламное агентство, и там сообщили, что молодой человек уже там не работает. Он позвонил в художественную школу и узнал, что эта студентка уже не учится. Ни в одном месте он не услышал доброжелательного тона или дополнительной информации. Он предположил, что если бы молодые люди бежали за границу, то они бы, конечно, сообщили об этом в Бьенвеню. Если они должны «спать на открытом воздухе» в Германии, то что им делать? Могут ли они выходить только ночью, или они должны иметь какой-то камуфляж? Он был почти уверен, что они будут жить среди рабочих. У них никогда не было много денег, и без работы, вероятно, им не обойтись без помощи товарищей рабочих.

Как добраться до подполья! Ланни мог припарковать свой автомобиль, но он не мог припарковать свой акцент, манеры и модные маленькие рыжеватые усы. И прежде всего, его одежду! Старой он не имел. А если купить поношенную, то как бы он выглядел, входя в отель де люкс? Для него стать обитателем трущоб будет почти так же сложно, как и для обитателя трущоб стать плейбоем миллионером.

Он проехал мимо здания, где раньше находилась школа для рабочих. Сейчас на флагштоке над дверью весел большой флаг со свастикой. Нацисты устроили здесь районный штаб. Тут информации не получишь! Ланни поехал в район, где жили Шульцы. Шестиэтажные многоквартирные дома, обычный «трущобный» рабочий квартал, какие он видел в Европе. Народ старался оставаться в помещении как можно дольше. Наступили холода, и приоконные ящики с цветами были убраны внутрь.

Он проехал мимо дома, в котором он бывал у Шульцев. Ничто не отличало его от любого другого дома, кроме номера. Он проехал вокруг квартала и снова вернулся, и по внезапному побуждению остановил свою машину, вышел из неё и позвонил дворнику. Он уже делал одну попытку получить здесь информацию, но, возможно, он делал это не достаточно энергично.

На этот раз он попросил разрешения пройти и поговорить с женой дворника, и его неохотно приняли. Сидя на деревянном стуле на очень чистой кухне, но с сильным запахом свинины и капусты, он старался подружиться с подозрительной женщиной из народа. Он пояснил, что является американским торговцем произведениями искусства. Что познакомился с талантливой художницей, у которой взял несколько работ. Эти работы удалось продать, и теперь он должен ей деньги и находится в затруднении, потому что не может ее найти. Он знал, что Труди Шульц была активным социалистом, и, возможно, по этой причине она не хочет афишировать себя. Но он является человеком далёким от политики, и Труди, и ее друзьям нечего его бояться. Он старался применить все свои знания по психологии в попытке завоевать доверие женщины, но всё было напрасно. Она не знала, куда уехали Шульцы и не знает никого, кто мог бы это знать. Квартира в настоящее время занята рабочим с семьей из нескольких детей. «Nein», а затем снова «Nein, mein Herr».