Эптон Синклер - Зубы Дракона

«Бедный Ганси!» — подумала Ирма. Он и Фредди были подавленны, узнав, что их отец имел дело со всеми сторонами гражданской войны в Германии. Нацисты использовали пулеметы фирмы Бэдд для убийства рабочих. Как фирма «Р и Р» не могла не знать об этом? Мальчики не ссорились с отцом. Но их спокойствие исчезло, и задавали себе вопрос, могут ли они продолжать жить в этом доме.

Также Ирма подумала: «Бедный Ланни!» Она видела, как ее муж метался между воюющими сторонами. Красные были вежливы с ним в этой толпе, потому что он был племянником Джесса, а также потому, что он платил за ужин, эту обязанность он взял на себя без колебаний. Он, казалось, чувствовал, что он должен оправдывать себя за то, что был человеком, который не умеет драться, и даже не может ненавидеть всем сердцем.

Тем не менее, он не смог сдержать аргументов. Когда кандидат коммунистов в палату депутатов включил свой граммофон, говоря, что социал-демократы были большим препятствием на пути прогресса, чем фашисты, Ланни ответил: «Если вы так говорите, дядя Джесс, то может быть вы будете сотрудничать с фашистами?»

Граммофон ответил: «Да или нет, но они помогут разбить капиталистическую систему».

«Иди и скажи это Муссолини!» — издевался Ланни: "Десять лет вы имели дело с ним, и что вы получили?»

— Он знает, что приближается к концу.

— Но мы говорим о капитализме! Вы изучили доклады о размерах дивидендов Фиата и Ансальдо?

Словесная перепалка продолжалась. А Ирма подумала: «О, дорогой, как я не люблю интеллигенцию!»

Но результаты выборов не могли не впечатлить её, и Жесс Блок-лесс, так называли его избиратели, оказался впереди при подсчёте голосов в его округе. В следующее воскресенье пройдет второй тур выборов, в котором две первые кандидатуры, среди которых оказались красные и розовые, будут бороться между собой. Дядя Джесс пришел к Ирме и тайно просил о выделении средств, и она дала ему две тысячи франков, которые стоили ей семьдесят девять долларов. Так уж произошло, что кандидат от Социалистической Партии был другом Жан Лонге и пришел к Ланни и получил в два раза больше. Но, несмотря на это, Жесс Блок-лесс получил на несколько сотен голосов больше, а Ланни — награду в виде дяди, члена Палаты депутатов Французской Республики. Многие молодые люди сделали бы состояние на такой связи, но все, что Ланни мог бы ожидать от этого, были многочисленные счета из ресторанов, где выигравшие потребляли еду и вино в больших количествах.

Помрой-Нилсоны вернулись в Лондон, где Рик стал постановщиком, режиссером и бизнес-менеджером. Бэдды и Робины отправились с визитом в поместье «Буковый лес», куда только что вернулась Эмили Чэттерсворт. Ганси и Бесс играли для нее. А позже, в то время как Бесс и Ланни разыгрывали фортепианные дуэты, Ирма разыскала хозяйку, чтобы попросить у нее совета о проблемах своего розового мужа и его красного дяди.

Миссис Чэттерсворт была всегда широких взглядов в вопросах политики. Она позволяла своим друзьям и гостям верить в то, что они выбрали, и говорить об этом, и как salonniere довольствовалась тем, чтобы только удержать спорящих от ссор. Теперь, по ее словам, мир меняется, и со времен войны становится все труднее для мужчин, а также для женщин удерживать политические дискуссии в пределах вежливости. Всё началось с российской революции, которая была очень грубым делом. «И надо было принимать ту или иную сторону», — отметила Эмили. — «И какую сторону не выберешь, то не сможешь терпеть любого на другой стороне».

Ирма заявила: «Проблема Ланни в том, что он готов терпеть любого, и поэтому его тащат в разные стороны».

«Я наблюдал за ним маленьким мальчиком», — ответила ее подруга. — «Он казался очень добрым, желающим познать людей и понять их. Но, как и любая добродетель, она может быть доведена до крайности».

Уши Ланни сгорели бы, если бы он мог слышать, как эти две женщины разбирали его по косточкам, потом пытались сложить их вместе в соответствии со своими предпочтениями. Мудрая и добрая Эмили, которая способствовала его женитьбе, хотела не только создать этот брак, но и сохранить его в целости. И она пригласила молодых людей остаться у неё на некоторое время, чтобы она могла вникнуть в эту проблему. Необходимы внимание и такт, указала она молодой жене, мужчины упрямые существа и не любят, когда ими манипулируют и лавируют. Терпимость Ланни к красным и розовым коренится в его сочувствии к страданиям, и Ирма любила бы его меньше, если бы у него отсутствовали эти качества.

«Я не против того, что он раздает деньги», — говорила Ирма. — «Если бы только он не встречался с этими ужасными людьми, ведь их так много!»

— Он интересуется идеями, а они, видимо, в наше время приходят из низших слоев. Тебе и мне они могут не нравиться, но это факт, что они есть и лезут из всех щелей. Возможно, разумнее, признать их несколько за раз…

Ирма была готова к любым неприятностям, чтобы только понять мужа и держать его в довольстве. Она пыталась разобраться в идеях, но хотела, чтобы идеи были безопасны и были связаны с музыкой, искусством, книгами, пьесами, но не с политикой и свержением капиталистической системы. «То, что он называет капиталистической системой», — так она выразилась, но это было бы тактической ошибкой признать, что такая вещь существует. «Я убедилась, что ему никогда не будут интересны мои друзья в Нью-Йорке», — пояснила она. — «Но он, кажется, находится под впечатлением от людей, которых он встречает в вашем доме, и если вы покажете мне, что делать, я сделаю, что смогу, чтобы завести знакомства с ними, пока не стало слишком поздно. Я имею в виду, если он будет и дальше общаться со своими социалистами и коммунистами, то нормальные люди не захотят иметь ничего общего с ним». «Я сомневаюсь, что это произойдет», — сказала Эмили, улыбаясь. — «Они будут его терпеть из-за вас. Кроме того, они делают скидку на американцев, ведь мы считаемся эксцентричными людьми, а французы находят нас забавными, также как Ланни находит своих красных и розовых».

Мужу ничего не рассказали об этом разговоре, ни о других такого рода, которые последовали. Но он почувствовал уже не в первый раз в своей жизни женские руки, указывающие ему одно направление и закрывающее другое. Нет, это были не женские локти, ткнувшие его под ребра, а мягкие обнимающие руки. Чувство тепла, и, возможно, контакт губ или шепотом сказанные слова: дорогой и милый и интимные имена домашних животных, которые будут выглядеть глупо в печатном виде и звучать также для любого, кроме выбранного человека. Никогда не: «Давай не пойдём туда, дорогой», но вместо этого: «Давай пойдём сюда, дорогой». И всегда «сюда» было связано с музыкой или картинами, книгами или пьесами, но не со свержением так называемой, якобы, или гипотетической капиталистической системы.