Ефим Курганов - Бриллиантовый скандал. Случай графини де ла Мотт

Но все это, по сути, не имело уже особого значения: я была теперь почти что на другой планете — в Старом Крыму, где чувствовала себя почти в полной безопасности среди местных контрабандистов, чрезвычайно почитавших меня.

И потом, в Крыму у меня была верная защитница — княгиня Анна Сергеевна Голицына, дама строгая, суровая и даже явно воинственная, но при этом бесконечно преданная своим друзьям и вообще всем страждущим.

Собственно, именно Анна Сергеевна и связала меня с контрабандистами, ставшими в итоге своего рода моею верною крымскою гвардиею.

ИЗ ПАМЯТНЫХ ЗАПИСОК МАРИИ ИГНАТЬЕВНЫ СУДАРЕВОЙ

(отрывок)

Графине Гаше де Круа, оказавшаяся на самом деле печально знаменитою Жанною де Валуа, графинею де ла Мотт, приобрела себе домик в Артеке (его называют «Чертовым домиком» по явной связи хозяйки его с нечистою силою), но, правда, она подолгу гостила у княгини Голицыной в Кореизе.

Вообще у графини в Крыму была своя совершенно особая известность.

Упорно говорили, что она никогда не снимала лосиной фуфайки, которую носила на теле, и настоятельно требовала, дабы в ней ее и похоронили. Однако ее не послушались, но об этом чуть позже.

Это была старушка небольшого роста, с лицом умным, но отнюдь не кротким, с живыми и блестящими глазами, в минуту бешенства подчас огненно сверкавшими.

Носила она бархатный берет с перьями, но во всем остальном одевалась по-мужски.

У графини был чрезвычайно изящный французский язык, но была она со своими спутниками насмешлива и резка, а с некоторыми бедными француженками из своей свиты, которые раболепно прислуживали ей, повелительна и надменна безо всякой деликатности.

В беседе ее постоянны были обмолвки, таинственные намеки о графе Калиостро, о разных личностях двора Людовика Шестнадцатого как о людях своего знакомого кружка, так что соответствующие подозрения у нас не могли не возникнуть.

И конечно, вызывали множество толков запрет графини Гаше трогать ее тело и указание непременно хоронить ее в том, в чем была.

И все-таки тайна раскрылась. Дело-то все в том, что воля графини так и не была выполнена. Вот как это случилось.

Старая армянка, служанка ее, обмывая тело графини после кончины, заметила на спине покойной выжженное клеймо. И оно было не одно. Этому есть свое объяснение.

Во время экзекуции на Гревской площади графиня де ла Мотт рванулась из рук палачей, поэтому изображение лилии оказалось нечетким. И процедура была повторена. Так что это именно у графини де да Мотт выжжены два клейма «V» (воровка).

Сомнений никаких нет: графиня Гаше де Круа принадлежит к королевскому роду де Валуа. Она и графиня Жанна де ла Мотт есть одно и то же лицо.

Когда известие о кончине графини де Гаше дошло до Петербурга, шеф корпуса жандармов граф Александр Христофорович Бенкендорф не медля прислал в Крым нарочного c секретным предписанием.

Тот, по прибытии, дотошно обыскал все вещи, оставшиеся после графини, обнюхал весь «Чертов домик», но так и уехал ни с чем, печальный и испуганный, — от начальства его ждал серьезный нагоняй. Известное дело: граф Александр Христофорович шутить не любит.

Испуг и печаль Бенкендорфова нарочного понять можно. Все дело в том, что знаменитая синяя бархатная шкатулка графини де Гаше была совершенно пуста — ни бумаг, ни бриллиантов там не оказалось.

ПИСЬМО КНЯГИНИ АННЫ СЕРГЕЕВНЫ ГОЛИЦЫНОЙ К КАРОЛИНЕ СОБАНЬСКОЙ

Душенька моя, Каролина!

Ненаглядный ангел мой!

Препровождаю к Вам, вместе с доставшимися мне бумагами заинтересовавшей Вас особы (разумею графиню де Гаше, а вернее говоря графиню де ла Мотт), и три бриллиантовые подвески из знаменитого ожерелья королевы (collier de la Reine), того самого ожерелья, чуть ли не из-за которого, как утверждают, и грянула во Франции революция, а король и королева лишились своих голов.

Милая моя Каролина, хоть вам-то сии подвески, надеюсь, принесут удачу, которую Вы, такая умница и красавица, всенепременно заслуживаете.

Будьте счастливы, душенька, и помните, помните о счастливых днях, проведенных в Кореизе, и обо мне,

Рабе Божией Анне Голицыной,

урожденной Всеволожской.

Декабря 20-го дня 1836-го года

Кореиз. Крым

ОТ ПУБЛИКАТОРОВ ПАРИЖСКОГО АРХИВА КАРОЛИНЫ СОБАНЬСКОЙ-ЧИРКОВИЧ-ЛАКРУА

(комментаторские заметки, написанные второпях)

Приступив к изучению материалов из рукописного наследия К. Собаньской (в частности тех из них, что связаны с историей предреволюционной Франции), мы сочли необходимым для получения дополнительных сведений о судьбе графини Жанны де ла Мотт вступить в переписку с рядом крымских краеведов [9] Нам только пришлось исключить данные, сообщенные крымоведом Александром Люськиным, по причине их чрезвычайной вздорности. Примечание Романа Оспоменчика и Владимира Казана. .

Переписка эта дала нам возможность выяснить следующий круг фактов, а точнее легенд, бытующих и доныне в Крыму.

Несмотря на два выжженных клейма, графиню де ла Мотт все-таки решили хоронить по христианскому обряду. Однако поблизости не нашлось ни одного служителя католического культа, и отпевание делал армянский (грегорианский) священник.

И, соответственно, графиню похоронили на армянском старокрымском кладбище. Произошло это 23-го апреля 1826-го года.

Утверждают, что на могильной плите был выбит вензель в стиле рококо. Рядом поставили вазу, а наверху — небольшой крест.

Кажется, впоследствии на месте этого кладбища был разбит персиковый сад. Так что следов от могилы, в которой были упокоены останки графини, увы, нет.

А вот домик графини Жанны де ла Мотт в Артеке («Чертов домик»), подаренный ей княгинею А. С. Голицыной, к счастью, полностью сохранился: он совсем крошечный, миниатюрный, но довольно старинный, — был выстроен еще в семнадцатом столетии местным мастером по обжигу извести.

Правда, графиня собиралась приобрести у своего соотечественника барона Александра Карловича Боде, директора училища виноградарства в Судаке, большой дом с садом, принадлежавшем некогда крымскому хану, — там были развалины монетного двора и глубокое подземелье, с которым местное население связывало предания о кладе.