Богдан Сушинский - Киммерийский закат

Вернувшись в свой служебный кабинет, Ярчук сразу же взялся за только что положенную референтом на его стол папку с официальными сообщениями и обзорами различных информагентств. Прежде всего его внимание привлекло лежащее отдельно от общей стопки сообщений «Обращение к гражданам России», подписанное Елагиным, а также премьер-министром и исполняющим обязанности Предверхсовета Российской Федерации.

«В ночь с 18 на 19 августа 1991 года, — говорилось в нем, — отстранен от власти законно избранный Президент страны. Какими бы причинами ни оправдывалось это отстранение, мы имеем дело с правым, реакционным, антиконституционным переворотом.

…При всех трудностях и тяжелейших испытаниях, переживаемых народом, демократический процесс в стране приобретает все более глубокий размах и необратимый характер. Народы России становятся хозяевами своей судьбы. Существенно ограничены бесконтрольные права неконституционных органов, включая партийные. Руководство России заняло решительную позицию по союзному договору, стремясь к единству Советского Союза, единству России».

«И все же… “к единству Советского Союза”, — ухмыльнулся про себя Ярчук. — Хотя могли бы уже понемногу забывать о нем…»

«…Такое развитие событий, — вновь углубился он в текст “Обращения”, — вызвало озлобление реакционных сил, толкало их на безответственные, авантюристические попытки решения сложнейших политических и экономических проблем силовыми методами. Ранее уже предпринимались попытки осуществления переворота…»

«Стоп-стоп! — запнулся на полуслове Ярчук. — Что они тут пишут? “…Уже предпринимались попытки переворота”? Странно. Когда, кем и с какой целью? — прошелся взглядом дальше по тексту, однако никаких разъяснений не нашел. — В самом деле, странно. Делая подобные заявления, надо бы конкретизировать, иначе идеологически они провисают, не создавая нужного эффекта».

«…Все это заставляет нас объявить незаконным пришедший к власти так называемый Комитет… — Это уже что-то существенное, — признал Ярчук. — По крайней мере четко и ясно. — …Соответственно объявляем незаконными все решения и распоряжения этого Комитета. Уверены, органы местной власти будут неукоснительно следовать конституционным Законам и указам Президента РСФСР. Призываем граждан России дать достойный ответ путчистам и требовать вернуть страну к нормальному конституционному развитию.

Безусловно, необходимо обеспечить возможность Президенту страны Русакову выступить перед народом. Требуем немедленного созыва Чрезвычайного съезда народных депутатов СССР.

Мы абсолютно уверены, что наши соотечественники не дадут утвердиться произволу и беззаконию потерявших всякий стыд и совесть путчистов. Обращаемся к военнослужащим с призывом проявить высокую гражданственность и не принимать участия в реакционном перевороте. До выполнения этих требований призываем всех ко всеобщей бессрочной забастовке…

Не сомневаемся, что мировое сообщество даст объективную оценку циничной попытке правового переворота».

Ярчук взглянул на дату. Там было указано: «19 августа 1991 года, 9.00 утра».

Это «9.00 утра» конечно же выходило за рамки традиционной формы подобных решений. Но в данном документе оно было уместным. Очень даже уместным.

Откинувшись на спинку кресла, Ярчук запрокинул голову и, закрыв глаза, несколько минут сидел так, предаваясь размышлениям, навеянным теперь уже этим, московским «Обращением».

Сам тот факт, что оно было принято еще в 9 утра первого дня путча, — очень важен. Он — на все времена, и для руководителей всех прочих экс-советских республик засвидетельствовал, что Президент и двое остальных должностных лиц России в первые же часы после сообщения о путче определили свое отношение к нему четко и недвусмысленно.

Ярчук понимал, что именно этот документ может очень помочь ему. В Украине все и всегда решалось по принципу «как в России». Но с небольшим уточнением: «Если в Москве стригут ногти, то в Киеве отрубают руки». Впрочем, это уже детали. Пока что Россия — вот она… В лице своих высших руководителей выступила против путчистов. «Правый, реакционный антиконституционный переворот», — вот как это определено. А значит, выступая против путчистов, он, Ярчук, выступает не против сохранения обновленного Союза, и не с националистических позиций, а в поддержку законного Президента Союза. Причем выступает вместе с руководством России, которое уж в чем в чем, а в национализме обвинить никто не решится.

Это украинцы, если только они любят Украину, тотчас же превращаются в «украинских буржуазных националистов»; те же, кто любит Россию, всегда предстают в ликах «русских советских патриотов».

Но в то же время елагинское «Обращение» таило в себе и серьезную опасность. Если он, Ярчук, напрямую решится разыграть его сегодня, как политическую карту, неминуемо встанет вопрос: почему точно такое же заявление не подписал он? Почему оно не принято? Почему не созван Верховный Совет, почему действия гэкапутчистов не осуждены?

«Однако для России не существует проблемы выхода из Союза, у нее, имперски настроенной, нет проблемы независимости, — проскрипел он зубами, открывая глаза и вновь склоняясь над столом. — Для того же Елагина Советский Союз — и есть не что иное, как Великая Россия».

Ярчуку же не нужно было напрягать фантазию, чтобы представить себе, что будет происходить на заседании сессии. Понятно, что левые станут требовать признания гэкачепе и… отставки спикера парламента Ярчука; а правые — немедленного выхода из СССР, объявления полной, реальной независимости Украины и вновь-таки отставки спикера парламента Ярчука.

Но, если в вопросе «признания гэкачепе» общего языка они не найдут, то уж в стремлении сместить спикера Ярчука они окажутся единодушными. И ничто им не помешает. Ибо нет ничего страшнее для демократии, чем ситуация при которой крайне левые находят общий язык с крайне правыми. Как тут не позавидовать батьке Махно, с его на все века истинно украинским анархистским призывом: «Бей белых, пока не покраснеют, бей красных, пока не побелеют!»

«Чрезвычайное положение в Ленинграде, — задержал взгляд на одном из сообщений, которые просматривал теперь уже почти механически. — Состоялось выступление по Ленинградскому радио и телевидению коменданта Ленинграда генерал-полковника Виктора Самсонова. Он объявил, что создан комитет по чрезвычайному положению, в который вошли: Виктор Самсонов — командующий Ленинградским военным округом, военный комендант Ленинграда; Вячеслав Щербаков — первый заместитель мэра Ленинграда, председатель комиссии по чрезвычайным ситуациям; Яров — председатель Леноблсовета; Анатолий Курков — председатель УКГБ…»