Мика Валтари - Турмс бессмертный

Дионисий охотно согласился на его предложение, и седовласый тиран спокойно пошел рядом с ним на отдаленный луг, хотя Дионисий был выше на добрых две головы и спокойно мог задушить его голыми руками. Мы видели, как они уселись на землю и углубились в серьезный разговор. Спутники Криниппа, горделиво улыбаясь, гарцевали на лошадях и рассказывали:

— Наш тиран Кринипп — прекрасный человек, и мы давно объявили бы его царём, но он и слушать об этом не желает. В подземельях его дворца есть множество священных предметов для колдовства, так что ему нечего бояться соперников. Никто не знает, как и когда он их заполучил, но с тех пор, как он их нам показал, в нашем городе удалось положить конец всем распрям и Кринипп управляет нами так разумно, что и карфагеняне, и тиррены стали нашими друзьями, и даже Сиракузы не решаются нарушать наш покой.

Еще они говорили, что Кринипп женился на женщине из знатного карфагенского рода и что он защищает права всех жителей города независимо от их происхождения. О собственном богатстве он не особенно заботится и тратит большие деньги на нужды магии. Его налоги разумны и идут на укрепление городских стен, расширение порта и строительство храмов. Из общественной казны он также выплачивает страховые суммы за погибшие корабли. Одним словом, Гимера — это счастливый город, где не знают страха и нет бесправия.

После довольно долгого разговора Дионисий и Кринипп встали, отряхнули друг друга от прилипших травинок и вместе вернулись к нам. Дионисий так и сиял; он даже велел своим людям ударить в щиты, поднять вверх копья и криками приветствовать Криниппа.

Затем Кринипп и его свита направились обратно в город, а Дионисий сказал нам:

— Я заключил союз с этим замечательным правителем. Нам разрешено в любое время входить в Гимеру и выходить из нее — с оружием или без него. Мы можем торговать, если захотим, можем поклоняться городским или нашим богам, можем жениться на местных женщинах или же щедрыми дарами покупать их любовь, так как гимерские обычаи это позволяют. Но мы не смеем прибегать к насилию и оскорблять кого-либо из жителей, а также обязаны защищать городские стены, пока мы здесь живем, да так, как если бы это были стены нашего родного города.

На лицах моряков читалось недоверие, и они говорили:

— Все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Кринипп хитрее, чем ты думаешь. Когда он заманит нас в город, он прикажет своим людям напасть на нас и всех перебить, чтобы захватить наши сокровища, или же опутает нас своим колдовством, или вовлечет нас в игры, в которых мы проиграем все, что добыли и скопили с таким трудом, желая обеспечить себе спокойную старость.

Дионисий велел им замолчать и во всем положиться на него. Кринипп, сказал он, дал ему такую клятву, что сомневаться в ней нельзя. Но главное заключалось в том, что Криниппу выгодно наше пребывание в городе, а выгода всегда надежнее любых обещаний. Поэтому Дионисий решил, крепко-накрепко заперев и запечатав наши сундуки и мешки с добычей, отдать их на хранение в сокровищницу тирана в залог верности клятве, а часть денег разделить среди членов команды, чтобы они могли безбедно дожить до весны. Дионисий объяснил, что Кринипп боится большого наплыва денег, ибо цены на рынках и в лавках сразу поднимутся и многие горожане станут жить хуже.

Но наши люди продолжали хмуриться и вопрошали, уж не успел ли коварный Кринипп опутать Дионисия своими чарами. Однако город манил нас, и вскоре мы вошли в него, оставив возле кораблей часовых.

Стража у ворот и впрямь пропустила нас, не спрашивая об оружии. Мы ходили по Гимере и осматривали лавки торговцев и мастерские красильщиков и ткачей, центральную площадь с колоннадой, под сенью которой прогуливались писцы и учителя, дворец Криниппа и прекрасный храм Посейдона. Мы осмотрели также храм Деметры и еще одно святилище, построенное карфагенянами для их Ваала. Куда бы мы ни пришли, все приветствовали нас, дети бежали за нами, а некоторые люди дергали нас за плащи, приглашая в гости. Гимера действительно оказалась уютным и радушным городом, а разноязыкая речь, которая слышалась на ее улицах, настраивала на особый легкомысленный лад.

Наши люди, измученные долгим пребыванием на море, с удовольствием откликались на приглашения и по двое или по трое исчезали в домах, чтобы хорошенько поесть и отдохнуть. Вскоре нас осталось мало, зато на множестве дверей появились венки из цветов; туда несли меха с вином и разные вкусные кушанья, а также заходили музыканты и певцы. Отовсюду слышался громкий женский смех. Не успели мы опомниться, как стояли на улице втроем — Дориэй, Микон и я.

Дело, наверное, было в том, что жители города опасались нас из-за черного султана из конского волоса, который развевался над шлемом Дориэя, и охотнее приглашали к себе простых моряков и гребцов. Мы проголодались, нас одолевала жажда, но у нас не было ни малейшего желания купить у торговца мех с вином и вернуться в лагерь, чтобы устроить там пир только для самих себя. Изображая серьезность, Микон сказал:

— О Дориэй, гераклид! Дай нам совет. Куда нам направить свои стопы и какой дом осчастливить своим визитом? Если это и впрямь твой сон привел нас в Гимеру, то ты наверняка знаешь, в какую сторону мы должны пойти по этим улицам.

Дориэй ответил:

— Нет ничего проще. Идемте на запад до самых границ города, и мы почти достигнем моих наследственных владений.

И мы отправились в западную часть города. Дома там были большие, окна их выходили во дворы, а сады окружали высокие стены. Сама улица была тихая, заваленная отбросами, глиняные стены домов потрескались. Однако мне тут нравилось, ноги легко несли меня вперед, в голове роились приятные мысли, и я вдруг воскликнул:

— По этой улице я шел во сне! Я узнаю эти дома! Но во сне по улице двигалась колесница, слепой поэт играл на лире, а над дверями и воротами были натянуты тенты от солнца. Да, это она, улица из моего сна. Или мне это только кажется?

Я остановился в нерешительности и посмотрел вокруг, так как эта картина лишь на мгновение возникла в моем воображении и сразу же подернулась дымкой и исчезла. Теперь я видел только горы мусора возле ворот и пустую улицу. Микон сказал:

— Когда-то это была улица знатных и богатых людей; они и сейчас живут здесь. Это видно по оградам и по тому, что все ворота обиты железом и бронзой. Но времена знатных родов миновали, ибо народ взял власть в свои руки, а тиран поддержал его в этом.

Но я не слушал Микона, потому что заметил блестящее белое голубиное перышко, которое как раз упало на землю перед нами. Я нагнулся, поднял его и опять огляделся. В больших воротах неподалеку виднелась низенькая калитка. Дверной бронзовый молоток изображал сатира, обнимающего убегающую нимфу. Стучать в дверь мне не пришлось: она легко, хотя и со скрипом открылась, когда я толкнул ее. Мы вошли во двор и увидели сад, темные кипарисы и каменный бассейн для купания.